Образ сада и всего того, что ему принадлежит, всегда понимался в высоком значении. Сад - это попытка создания идеального мира взаимоотношений человека с природой. «Сад – это подобие Вселенной, книга, по которой можно “прочесть” Вселенную. Сад – книга, отражающая мир только в его доброй и идеальной сущности»².

 

В европейской художественной культуре конца ХVIII – начала XIX вв. весьма почетное место занимает поэма Жака Делиля³, которая явилась своеобразным поэтическим наставлением для создания садово-парковых образцов. Однако поэт не был бы поэтом, если бы остался только архитектором или, выражаясь современным языком, ландшафтным дизайнером. Жак Делиль прибегает к излюбленной поэтической метафоризации – олицетворению. По словам Аристотеля, «слагать хорошие метафоры – значит подмечать сходство (в природе)»⁴. «Подметив сходство» между садами и людьми, Делиль словно уговаривает последних принять в собратья то, что человек выращивает и возделывает для себя же самого.

 

Наверное, не стоит называть Б.Пастернака преемником или последователем Ж.Делиля, однако вполне возможно проследить между ними своеобразный диалог.

 

Поэт XVIII столетия скажет:

Художниками быть пристало садоводам!

А я, певец полей, прославивший строками
То, что устроено прекрасными руками…

О, как бы я хотел, чтоб вся моя страна
В Эдем, в единый сад была превращена!

 

Борис Пастернак через века ответит:

Легенде ведомый Эдем
Взовьет свой ствольный строй.
Он вырастет над пришлецом
И прошумит: мой сын!
Я историческим лицом
Вошел в семью лесин.

Я – свет. Я тем и знаменит,
Что сам бросаю тень.
Я – жизнь земли. Её зенит
Её начальный день.

(«Когда за лиры лабиринт …»)

 

В силу исторически сложившихся традиций, читателю привычнее воспринимать сад как место уединения, бегства от мира сует для глубоких философских размышлений. Но для того чтобы понять, что значит сад для Бориса Пастернака, необходимо разобраться в его концепции «приятия» жизни.

 

М.Цветаева: «Круг, в котором Б.Пастернак замкнулся, или который охватил, или в котором растворился, – огромен. Это – природа. Его грудь заполнена природой до предела. Кажется, уже с первым своим вздохом он вдохнул, втянул её всю – и вдруг захлебнулся ею и всю последующую жизнь с каждым новым стихом (дыханием) выдыхает её, но никогда не выдохнет». И еще: «Пастернак себя деревом – ощущает». И наконец: «…Пастернак был сотворен не на седьмой день (когда мир после того, как был создан человек, распался на “я” и все прочее), а раньше, когда создавалась природа»⁵.

 

А.Ахматова: «И вся земля была его наследством,// А он её со всеми разделил»⁶.

 

Е.Евтушенко: «Весь его облик дышал какой-то удивительной свежестью, как только что срезанный букет сирени, еще хранящий на лепестках переливающуюся садовую росу… Пастернак действовал на людей, общавшихся с ним, не как человек, а как запах, как свет, как шелест»⁷.

 

Б.Пастернак: «…поэзия моего понимания протекает в истории и в сотрудничестве с действительной жизнью»⁸.

 

Вероятно, поэтому образ сада как хранителя тайн не одного века и стал одним из любимых для Пастернака. Однако поэту удобно было мыслить мир более в пространстве, чем во времени: в пространстве мир существует сразу весь, в единстве деталей и целого:

И вечно, обвалом
Врываясь извне,
Великое в малом
Отдастся во мне.
                 («Я понял: всё живо»)

 

Вся его поэзия построена на метафорах, которые выступают не только как выразительный прием, но и как, широко говоря, модель целого мира. Но в пастернаковских текстах достаточно сложно разграничить лингвистические и собственно литературоведческие категории, поэтому мы попытаемся рассуждать о его метафоре в рамках словесности, опираясь безусловно на лингвистический фундамент.

 

Попробуем предположить, что слово «сад» становится во главе излюбленного поэтом принципа метафоризации, рождая такие метафоры, как «сад – жизнь», «сад – душа», «сад – человек», «сад – вечность».

 

Для определения лингвистической метафоры требуется семантическая точность, доказательство которой мы, как правило, находим в толковом словаре, отталкиваясь, однако, прежде всего от понятийного комплекса: «сад – участок земли, засаженный деревьями, кустами и цветами (обычно с проложенными дорожками); деревья, цветы, растущие на этом участке»⁹. Именно эту однозначную (моносемную) языковую единицу использует Жак Делиль.

 

Абсолютно иная картина у Пастернака. Свое творчество поэт определяет так:

И сады, и пруды, и ограды,
И кипящее белыми воплями
Мирозданье – лишь страсти разряды,
Человеческим сердцем накопленной.
                                 («Определение творчества»)

 

Уже в этом отрывке слово «сад» выступает не в языковом (словарном) значении – его семантика абстрагируется и становится обобщенной: здесь «сад» – и парк, и роща, и сквер, и лес, и бор, и дубрава, то есть все растущее на земле, зеленеющее и цветущее.

С одной стороны, в приведенном ряду «сад» и «лес» могут осмысляться как контекстные антонимы. Предпосылкой для этого служат такие семы, как «культурный, искусственный» (см. словарное определение «сад»), то есть возделанный человеком, и «дикий, естественный» (см. «лес – площадь земли, обильно заросшая деревьями») ¹⁰, то есть без вмешательства человека.

 

С другой стороны, это синонимическое объединение, о чем свидетельствуют синонимический словарь¹¹. Но в этом синонимическом ряду выбор доминанты падает у Пастернака именно на слово сад: оно обобщает, вбирает в себя все возможные синонимические смыслы и все семы с элементом «растительность» (например, «дерево», «куст», «цветок» и т.п.).

 

В сущности, природа в лирике Пастернака представлена как синоним жизни, а разветвленная, многослойная метафора «сад – жизнь» участвует во всей философско-лирической концепции поэта. Сад становится одним из бесчисленных вариантов образного выражения пастернаковской теории «приятия» жизни:

Положим, – гудение улья,
И сад утопает в стряпне,
И спинки соломенных стульев,
И черные зерна слепней.

И вдруг объявляется отдых,
И всюду бросают дела:
Далекая молодость в сотах,
Седая сирень расцвела!
                                     («Сирень»)

 

Природа у Пастернака становится такой активной, что приобретает антропоморфные черты: мертвый, вещный мир становится разумным и обладает характером. И это совсем не прямое, лобовое олицетворение, как, например, у Ж.Делиля. Здесь метафора «сад – жизнь» скорее приобретает семантику “организации мироздания”. Об этом свидетельствуют такие контекстные партнеры слова «сад», как гудение улья,стряпня, спинки соломенных стульев, телеги, ливень, кассеты, повозка, зданье из воска, тарелка, причастие отстроившаяся и другие номинации в стихотворении «Сирень». А само слово «сад», выполняющее роль подлежащего, то есть опять главную, организующую роль, в целом обозначает динамическую жизнедеятельность.

 

По нашим наблюдениям, поэт отдает предпочтение не столько дикой природе, сколько перемешанной с вещами, окружающими его. В стихотворении «Зеркало» сад живет не под небом, не на воздухе, а перемещается в дом, в зал, в трюмо:

Огромный сад тормошится в зале
     В трюмо – и не бьет стекла!
Казалось бы, всё коллодий залил,
     С комода до шума в стволах.
Несметный мир семенит в месмеризме,
     И только ветру связать,
Что ломится в жизнь и ломается в призме
     И радо играть в слезах…

 

Метафора Пастернака, как правило, носит разветвленный характер, то есть не является однобоким переносным смыслом какого-то конкретного слова и уж определенно не бывает единственной в тексте любого стихотворения. В «Зеркале» это проявляется особенно выпукло: на фоне знаковой метафоры «сад – жизнь» вперед выдвигается метафора «зеркало – душа».

Души не взорвать, как селитрой залежь,
     Не вырыть, как заступом клад.
Огромный сад тормошится в зале
     В трюмо – и не бьёт стекла.

И вот, в гипнотической этой отчизне
     Ничем мне очей не задуть.
Так после дождя проползают слизни
     Глазами статуй в саду…

 

Если вспомнить устойчивые выражения «глаза – зеркало души» и «лицо есть зеркало души», в которых слово «зеркало» имеет переносное значение «отображение, отражение»¹², то становится очевидным, что метафорическая сема заключена уже в самом заголовочном слове (которое ни разу не встретится далее), а в тексте стиха она разрастается, становится объемной и приобретает обобщенный смысл.

 

Но зеркало не просто отражает, оно впитывает сад, как и метафора «зеркало – душа» вбирает в себя метафору «сад – жизнь», где она (жизнь) выступает во всех своих проявлениях, со всеми своими противоречиями. Эти противоречия отражаются и в лексическом материале стихотворения: с одной стороны, это слова, содержащие семы “движения“, “стремительности”, “быстроты”, “резкости”, “тревоги” (бежит, тормошится, залил, облила, ломиться, ломается, не взорвать, в слезах, кулак, ловит, салит, трясет…); с другой – лексика с семами “тишины”, “спокойствия”, “размеренности” (испаряется какао, качается тюль, тень, сонные лекарства, струится, гипнотической, проползают, шуршит, на цыпочках…).

 

Несмотря на то, что стихотворение названо «Зеркало» и что в нем возникает промежуточная метафора «зеркало – душа», главным героем по-прежнему ощущается сад с той же обобщенной семантикой “вся жизнь“.

 

Таким образом, языковой материал, с которым работает поэт, доказывает или основательно предполагает, что важнейшей в миропонимании поэта все-таки становится метафора «сад – жизнь». Она может разветвляться и порождать другие метафоры, она может увеличивать свой семантический объем, она может «вкатываться», как «сад – в трюмо», в другую метафору, оставляя, однако, за собой гипнотическую силу и масштабный смысл.

 

В рассматриваемой метафоре слово «сад» несомненно обогащается еще одной семой – “большой“. Являясь пространственным понятием, «сад», однако, не содержит в семантике элемента, указывающего на размер. Для Пастернака же сад – это очень большое пространство: в «Зеркале», например, трижды повторяется строка «огромный сад тормошится в зале». Можно было бы принять прилагательное «огромный» за обыкновенный эпитет (кстати, отмеченный в словаре при слове «сад»)¹³, если бы не стихотворение «Девочка», где сад совершенно определенно обозначает размер:

 

Из сада, с качелей, с бухты-барахты
Вбегает ветка в трюмо!..

Родная, громадная, с сад, а характером –
Сестра! Второе трюмо!..

 

И если вернуться к метафоре «сад – жизнь», то приращенный смысл “большого пространства”, выраженный синтагматически с помощью определений огромный и громадный, начинает осознаваться совершенно естественно по отношению к понятию “жизнь“. Огромный «сад – жизнь» вмещается в «зеркало – душу» поэта, передавая ей (душе) размерные признаки.

 

Наконец в стихотворении «Плачущий сад» герой сам становится садом:

 

Ужасный! – Капнет и вслушается:
Всё он ли один на свете
Мнет ветку в окне, как кружевце,
Или есть свидетель.

К губам поднесу и прислушаюсь:
Всё я ли один на свете,
Готовый навзрыд при случае,
Или есть свидетель.

 

И снова: как в «Зеркале» нет слова «зеркало» внутри стиха, так и в «Плачущем саду» нет слова «сад». Оно не нужно: “оно есть я”.

 

Отталкиваясь от ключевой метафорической формулы «сад – жизнь», которая естественно рождает другие метафоры и семантические приращения, мы все время чувствуем присутствие семы “человек“.

 

Во-первых, она является необходимым элементом в семантической структуре таких слов, как «жизнь» и «душа». Во-вторых, она входит составным, и скорее всего главным, компонентом в само слово «сад»: «сад-человек» становится единым героем. Так возникает новая метафора «сад – человек». Такое восприятие мира лирическим «я», когда субъект/поэт отождествляет себя с окружающим миром, составляет основное своеобразие лирики Пастернака.

 

Так в стихах большого поэта возникают развернутые метафоры, порождающие одна другую, перетекающие одна в другую, впитывающие одна другую. Допускаем, что подобную метафорическую «текучесть» можно встретить и у других авторов, однако именно в лирике Бориса Пастернака метафорика сада составляет, на наш взгляд, одну из поэтических жемчужин его творчества.

 

Наша страница в FB:
https://www.facebook.com/philologpspu

К 200-летию
И. С. Тургенева


Архив «Филолога»: