Инспектор, в сером костюме-тройке, при галстуке, неторопливо поедал дежурное блюдо из алюминиевой тарелки. В темноватом полуподвале институтской столовой, оледенев, я смотрела, как он поднялся, взглянул (больше там никого не было), чинно поздоровался в ответ на робкое приветствие, как-то хмыкнул, услышав, что представляющий факультет лектор, к которому идет на занятие, это я.

 

Было не то чтобы страшно, преподаватель я была «со стажем»: после университета почти целый семестр читала советскую литературу, а также и теорию, вела спецкурс и спецсеминар, еще чему-то учила… Ужас был в том, что лекция о Великой Отечественной войне была построена на материале новой, лучшей книги по теме; автор ее, Наум Лазаревич Лейдерман из Свердловска, и был моим инспектором.

 

Прошло очень много лет, Наум Лазаревич не менялся: тот же монументальный облик, такой же строгий костюм. Узнаваемый лекторский голос, когда произнесенное слово отчетливо слышно в самой большой аудитории. Везде и всегда – на конференциях в Томске, Екатеринбурге, Москве, Перми, совещаниях заведующих, при обсуждении публикаций – точность и бескомпромиссность оценок, чеканность формулировок, великолепная эрудиция. И планы, непременные планы, о которых всегда, даже при самом кратком общении, заходила речь. Профессор Лейдерман, кажется, всегда и всеми воспринимался как лидер, руководитель, тот, кто возглавит, организует, а затем спросит и оценит. И ты согласишься, потому что увидены все недочеты и не забыты даже малые достоинства сделанного. Снова почувствуешь себя ученицей, когда-то далеко в Сибири слушавшей еще совсем молодого, но уже известного ученого: «Лекция мне понравилась. В то же время нужно сказать…».

Наша страница в FB:
https://www.facebook.com/philologpspu

К 200-летию
И. С. Тургенева


Архив «Филолога»: