Анфиса. Голубчик мой, Андрей Сергеевич. Видано ли это, чтоб старухе молодых хоронить! (рыдает, закрывшись платком, падает, Кулыгин поддерживает ее) Что-то мне, Олюшка, нехорошо стало. В глазах темно.

Ольга. Присядь, Анфиса. А лучше пойди полежи.

Анфиса. Что ты матушка, неудобно как-то средь белого дня лежать.

Ольга. Пойди, пойди. Отдохни немного.

Наташа. Да и правда, Оленька, пусть Анфиса пока твои вещи разберет.

Ольга. В доме прислуги что ли мало? А ты , Анфиса, пойди полежи, не упрямься.

Анфиса. Ох, совсем старая стала, ни на какую работу не гожусь... да я только на минуточку прилягу... Андрюшенька, голубчик мой...

 

 

Наташа. Вот и снова мы все собрались в этой гостиной. Как раньше.

Ольга. И по какому поводу. В этот же день умер папа, а теперь вот Андрей... (Плачет)

Наташа. Я до сих пор не могу поверить. Так рано остаться вдовой! Подумать только. Бедные мои Софочка и Бобик без отца остались.

Кулыгин. Это нехорошо, когда дети без отца. Я бы так их любил, родных своих. А вот мне-то бог и не дал...

Ольга. Так вот и я всю жизнь с чужими. Как же я хотела выйти замуж, родить детей, сидеть целый день дома. Да сейчас уж и мечтать поздно. Старая стала.

Наташа. Какая же ты старая, Оленька? Ты прекрасно выглядишь. Начальница. А я? Кому я теперь нужна с двумя детьми?

Маша. Запричитала. Не пропадешь. Протопопов, наверно только и дожидается, когда мы все уйдем, чтобы утешить бедную вдову.

Наташа. Маша, как ты можешь?! Не говори, пожалуйста, дурного про Михаила Иваныча. Он наиблагороднейший человек. Вот и дом выкупил. Если б не он, так и продали бы его за долги.

Маша. А еще шубку тебе купил и на коляске покатал. Продажная ты.

Наташа. По-моему, это уже слишком, не забывайте, вы в моем доме!

Маша. В твоем доме? (рыдает)

Наташа. Федор Ильич, успокойте свою жену, похоже, она опять пьяна.

Кулыгин. Вы уж извините Машу. Она добрая, хорошая. Она очень-очень славная, просто сами понимаете, похоронить брата...

Наташа. Конечно, конечно, я прекрасно всех понимаю. Машенька, прости, что я вспылила. Но ты тоже не права. Это ваш дом. Он всегда будет открыт для вас в любое время дня и ночи.

Маша. (Спокойным голосом) К черту все. И дом к черту, и тебя к черту. Дай, сестра, я обниму тебя. (Кладет голову на плечо Ирины)

Наташа. Я на Машу не обижаюсь. Я сама не своя хожу. Но манеры… А ведь образованная семья.

Кулыгин. На Машеньку нельзя обижаться, она славная, добрая.

Наташа. Помню, как все когда-то были счастливы. Я совсем еще молоденькая пришла к вам в гости. Тогда были именины Ирины. И помню, как ты, Оля, сказала, что зеленый с розовым это нехорошо. Андрей сделал мне предложение. Как я счастлива тогда была.

Ольга. Я тоже помню этот день. У нас было много гостей. Ирина в белом платье, вся так и сияла. А за окном было такое солнце, и на душе было так хорошо.

Наташа. Так ведь это же сегодня! Ирина, у тебя сегодня именины!

Ирина. Да. Я все время про них забываю. Несчастливый какой-то день.

Ольга. Помню, когда папа умер, тоже было очень холодно и шел дождь. Вот и сегодня.

Ирина. Все умирают. И все в день моих именин. Что за злая ирония судьбы?

Маша. Может, и мне умереть в день твоих именин, чтобы не нарушать семейную традицию?

Ольга. Маша, перестань, пожалуйста. Что с тобой сегодня?

Маша. Со мной ничего. Я так...

Наташа. Маша с самого утра не в духе. Вы же слышали, что она мне сейчас говорила. А все оттого, что она перед завтраком рюмочку пропустить не забывает. Не думает, что говорит.

Маша. Я от своих слов не отрекаюсь. Все, что сказала, все повторить готова. А то, что я пьяна, так и это тоже правда. Я, может, счастья на дне стакана ищу. Обронила туда в восемнадцать лет, вот все и ищу. Оставьте меня все! (опять кладет голову к Ирине на плечо и плачет)

Кулыгин. Машенька, милая, славная моя, может, домой пойдем?

Маша. Никуда я не пойду!

Кулыгин. Ну, если не хочешь, я ведь неволить не стану. У меня совет, так идти надо. Вы уж извините меня.

Ирина. Иди, Федя, Маше отдохнуть надо, вечером за ней приходи.

Кулыгин. Вечером приду. До свидания. До свидания, Маша, милая моя, любимая моя жена. Вечером приду.

Маша. Иди, раз уж пошел. Надоело, надоело, все надоело.

 

 

Наташа. Я, наверно, тоже пойду. Вы тут поболтайте пока по-сестрински. Мешать вам не хочется. Родные люди все-таки, а так редко видитесь. Олечка, я уж тебе доверю, распорядись насчет обеда.

Ольга. Хорошо, хорошо. Ступай.

Наташа. Ну, я пошла. До свидания, милые.

 

 

Маша. К любовнику побежала. Неужели вы, сестры, не видите, что это она Андрея убила?

Ирина. Измельчал наш Андрей, выдохся и постарел возле этой женщины. Но мы тоже виноваты. Оставили его одного. Были только собой заняты.

Ольга. Я как начальницей стала, так и света божьего не вижу. Не только брата, но и себя погубила.

Маша. Все мы самоубийцы. Счастья хочется, а его все нет. Ищешь, ищешь всю жизнь, а потом и узнаешь, что его, может, и вовсе не существует. Помните, как Вершинин говорил: “Счастья у нас нет и не бывает, мы только желаем его”. (Плачет)

Ирина. Он прав оказался. А я ему тогда не хотела верить. Мне было двадцать лет, и я думала, что буду счастливой.

Ольга. А я давно поняла, что счастье – это не для меня. Я еще тогда поняла, что состарилась. Эта работа, эти уроки забрали у меня всю силу и молодость.

Ирина. А я так хотела трудиться.

Ольга. Ты так изменилась. Похудела. Стала вся какая-то сухая... и на меня удивительно стала похожа.

Ирина. Я помню, я когда-то красавицей была...

Ольга. Ты всегда у нас была красавицей. Все твоей руки добивались.

Ирина. А я мечтала, вот уедем в Москву, встречу там своего настоящего... о любви мечтала... За Николая Львовича даже замуж собиралась выйти...да, видно, не судьба!

Ольга. Зачем же ты, милая, повторяешь мою судьбу? Я уже по одному твоему лицу заметила, что ты на меня жутко похожа стала. Не жизнь это.

Ирина. А где жизнь? Что такое жизнь? Может, и нет ничего вообще? Может, это все наше воображение? Помните, как Чебутыкин говорил?

Ольга. Где он теперь? Говорил, на год уезжаю, вернусь. Забыл, видно, про нас.

Ирина. Не забыл. Он мне писал. Умер Иван Романович.

Ольга. Царствие ему небесное.

Ирина. Смотри, а Маша уснула.

Ольга. Пусть поспит.

Ирина. Вот ты, Оля, все говоришь, что жалеешь, что замуж не вышла, что за старика бы пошла, только б посватал. А Маша? Замужем, а все равно несчастлива.

Ольга. Видно, не суждено нам счастье. Прав был Вершинин.

 

 

Вершинин. Мария Сергеевна, Маша, я к вам!

Ольга. Александр Игнатьич? Вот так встреча!

Вершинин. Здравствуйте, Ольга Сергеевна, Ирина Сергеевна! Я к Маше.

Ирина. Пожалуйста, не кричите. Она спит, только что уснула.

Ольга. Присядьте и расскажите, какими судьбами вы к нам. Мы как раз вас вспоминали...

Вершинин. Вспоминали? Значит, помните? Значит, не все еще потеряно!

Маша. (Проснувшись) Александр...Игнатьич? Я все еще сплю? Вершинин. Нет, Маша. Я к вам.

Маша. Нет, нет, нет! Это все сон! (Отмахивается)

Вершинин. Мария Сергеевна! Маша! Я за вами приехал.

Маша. Как за мной? Да ведь у вас жена, а у меня муж...

Вершинин. Я люблю вас! Удивительная, чудесная! Вы ведь не забыли меня? Поедемте со мной!

Маша. Вы не в своем уме.

Вершинин. Наверно, я и в правду не в своем уме. Веду себя как мальчишка. А ведь я уже совсем не молод...

Ольга. К тому же женат.

Вершинин. Я вдовец. Вот уже два года.

Маша. Так что ж, вы и Федора убить хотите?

Вершинин. Что вы такое говорите?! Мы взрослые люди. Федор Ильич все поймет... Вы ведь его совсем не любите. Я знаю... Я не мальчик уже, и знали бы вы, чего это мне стоило... Вот так вот взять и приехать к замужней женщине, с которой уже давно не виделся...

Наш полк здесь проездом. Всего на пару часов. Я много раз мечтал, вспоминал вас…

Маша. Вспоминал, мечтал! Боже, какая я дура была! Столько слез пролила...

Вершинин. Я в Москву еду. Маша, поедемте со мной. И вы, Ольга Сергеевна, Ирина Сергеевна, поедемте! Купим вам дом на Старой Басманной. Вы так мечтали о Москве.

Ирина. Поздно уже, слишком поздно. Отмечталось.

Вершинин. А как же знать три языка – ненужный придаток, вроде шестого пальца? Вы ведь губите себя здесь. Ирина Сергеевна, вы молоды еще, вам жить надо.

Ирина. А я и живу. Я учительницей стала. Какой прок от меня в Москве, там много таких, как я. А здесь – здесь я учительница, учу маленьких детей и, знаете, получаю от этого удовольствие. Что бы ни говорили, а я никуда отсюда уже не уеду. Поздно, слишком поздно.

Маша. Златая цепь на дубе том... Уходите, слышите, уходите! цепь на дубе... Оля, почему, почему он не уходит?

Ольга. Александр Игнатьевич, мне кажется, вам лучше уйти.

Вершинин. Но...

Маша. Что за ужасный человек! Его гонят, а он не уходит.

 

 

Вершинин. Как же наша любовь, Маша?

Маша. Любовь? Какая? Моя? Моя кончилась, вышла вся. А ваша... не знаю даже, была ли она?...

Вершинин. Как вы можете так говорить?

Маша. Сказать любимой женщине: “Пусти меня”. Да после таких слов любовь умирает.

Вершинин. Вы прекрасно знаете, я не мог остаться. Ольга Сергеевна, скажите же, я не мог остаться.

Маша. Да и я вас не любила. Вернее, не вас любила. Я просто хотела любви. Такой любви, от которой голову теряешь. А тут вы и подвернулись.

Вершинин. Так все ваши слова – ложь?

Маша. Нет, я любила, любила так сильно, что не могла поверить в свое счастье… Нет, я любила вас, но не того, какой вы на самом деле, а того, какого я хотела видеть в вас. У лукоморья дуб зеленый... вот запомнила и до сих пор забыть не могу... Уходите же! Прочь!

Вершинин. Но... но... Но как же? Я ведь ехал... я думал... Неужели все это был обман? Неужели не было ничего? Ты... Вы говорили, что ненавидите мужа, жить с ним не можете, таете, словно свечка...

Маша. Привязался! Не ваше это дело. Да Федор-то, может, еще в сотню раз вас лучше! Он хотя бы добрый. Никогда этого не понимала. Глупая была. А вот теперь поняла. Мучаю я его, а по-другому не могу.

Кулыгин. (Заходит в комнату) Машенька, милая! Мучь меня, мучь! Я же знаю, что ты не со зла. Ты такая добрая, ты со зла ничего не делаешь, просто характер у тебя такой... (Подходит к жене, обнимает ее)

Маша. Что ты льнешь все ко мне? (Отталкивает Кулыгина) Не люблю я тебя. И его не люблю. (Указывает на Вершинина) А себя так вообще ненавижу! (плачет)

 

 

Маша. (Сердито Кулыгину) Ну что ты смотришь на меня? Не смотри так! Я себя ничтожеством чувствую...

Кулыгин. Ты со мной всегда честной была. И я хочу правду тебе рассказать... Я люблю Ольгу. (Ольга закрывает лицо руками.)

Да люблю. Тогда тебе было восемнадцать, ты была очаровательна. Такая веселая, такая добрая, милая. Я потерял голову... А Ольга мне всегда казалась такой холодной, неприступной. Я, наверно, даже боялся ее... В прошлом, все в прошлом.

Ольга. Боже! Боже!

Маша. Ну вот мы с тобой и квиты.

Кулыгин. И незачем прошлое вспоминать, его уже не вернуть. Забудем все!

Маша. Ты снова будешь говорить мне: “любимая, жена моя”, а думать...

Кулыгин. Так ведь ты единственная моя, ты жена моя. Я от тебя никуда.

Ольга. Давайте забудем все. Будто ничего и не было. Уходите, Александр Игнатьич.

Вершинин. Прощайте! Больше не сведет нас судьба, она не богата на случайности. Я буду помнить вас. Всех вас. Прощайте.

 

 

Наташа. Александр Игнатьич? Что здесь произошло? Почему он уже уходит? Вы все в слезах...

Ольга. Ничего не случилось. Это все приснилось нам.

Маша. Все это только приснилось…

 

Наша страница в FB:
https://www.facebook.com/philologpspu

К 200-летию
И. С. Тургенева


Архив «Филолога»: