Практически сразу в Перми «Курентзис» стало значить больше, чем фамилия конкретного человека, – символ, знак, сигнал.

 

Символ модернизации Пермского оперного театра.

 

Знак перемен.

 

Все, кто не вчера родились в нашем отечестве, знают, что модернизация и перемены у нас чреваты последствиями весьма неоднозначными, так что знаки вопросительный и восклицательный им неизменно сопутствуют опять-таки со знаками – плюс или (к сожалению, чаще) минус.

 

Сигнал опасности («наших бьют»!) и / или мобилизации – для группы поддержки, быстро перерастающей в группу фанатов.

 

Курентзису и его оркестрантам предстоит открыть Пермь – не просто в смысле познакомиться с новым местом пребывания, а в смысле – войти в это место, завоевать его, внедриться в художественное ядро Перми – театр оперы и балета – и прорасти в нем собственными открытиями.

 

За процессом настороженно, ревниво, враждебно и заинтересованно наблюдают посвященные – не будем преувеличивать значение музыкальной классики для широких народных масс, но не будем и преуменьшать: пусть далеко не все пермяки являются завсегдатаями театра Чайковского, от этого он не перестает быть сакральным и структурообразующим началом пермской художественной и – шире – культурной жизни.

 

Полученный дирижером Теодором Курентзисом от Пермской культурной власти карт-бланш придется отрабатывать по полной программе – это не тот случай, когда поди разберись: сделано – не сделано, халтурно – добросовестно, был тендер – не было тендера и т.д. и т.п. Дирижера с оркестром не спрячешь и не зашифруешь – здесь всё и все на виду и на слуху.

 

Открытие Курентзиса и Кº может состояться только как встречный процесс – как взаимооткрытие, взаимопознание, творческое взаимодействие музыкальных «варягов» и очень  разных, но равно требовательных по своим художественным пристрастиям «аборигенов».

 

Процесс пошел.

 

Не будучи музыкальным критиком, свидетельствую как заинтересованный зритель, точнее – слушатель:

я была на двух концертах – майском (Чайковский, «Ромео и Джульетта»; Малер и опять Чайковский, Пятая симфония) и июньском (Чайковский, Скрипичный концерт – солист Андрей Баранов; Шостакович, Пятая симфония; бонусом опять Чайковский, фрагмент «Лебединого озера»). Если в первом случае в зале еще были незанятые места, то во втором точно по поговорке – яблоку негде было упасть. И в обоих случаях зал дышал вместе с оркестром и взрывался в благодарном восторге «бурными и продолжительными аплодисментами» – эта заезженная формула в данном случае была отмыта от всех своих сомнительных и зловещих смыслов великой музыкой в великолепном, страстном, головокружительном исполнении.

 

Накануне концерта, на заседании оперного клуба, Теодор Курентзис объяснял выбор программы 13 июня:

 

«Мне кажется, что всегда очень опасно играть программу для таких разных людей. Мы всегда задумываемся: когда есть задание играть в день города или в какой-то юбилей, то очень сложно отобрать программу. Мы долго-долго думали, что брать. Мне кажется, что из всех самых важных композиторов России, которым мы очень много должны за то, что мы имеем сегодня, – это в первую очередь Петр Ильич Чайковский. Это главный композитор, который доказал миру богатство России в XIX веке. И первый российский композитор, который достойно встал рядом с Брамсом, с Бетховеном… Если бы не было Чайковского, очень многого не было бы потом.

 

 

 

Естественно, без Шостаковича мы не можем представить себе и мировую музыку XX века, и, тем более, советскую музыку. По моему мнению, Шостакович и Прокофьев – это два композитора, которые делали самую большую работу в музыкальной культуре XX века. Стравинского не могу поставить в этот ряд, потому что он был там, а не здесь. А Шостакович при этих ужасных условиях – победил. Есть очень много рассказов друзей Шостаковича о том, что под конец жизни он не был доволен своим творчеством. Он считал, что это была немножко компромиссная музыка. Представляете – артист, создавший гениальные опусы, изменивший сознание людей, говорит в конце пути: “Нет, я бы сделал все по-другому, если б был молодым”... При этом пятая симфония – это очень важный момент не только в его творческой судьбе, но и в истории советской музыки, потому что перед этим Шостакович написал четвертую симфонию, которая была его самым выдающимся опусом. И он снял ее с программы до премьеры, во время генеральной репетиции он сказал: “Не будем исполнять”. Потому что накануне в “Правде” вышла статья “Сумбур вместо музыки” об опере “Леди Макбет Мценского уезда”. Он очень боялся второго удара. Четвертая симфония была написана в том же духе, что и музыка к опере. Можно себе представить, что было бы, если бы его недруги поняли четвертую симфонию, что было бы потом. Пятая симфония – проще, это компромисс, и в этом компромиссе он показал свое выдающееся мастерство. То есть он в облегченной, так сказать, музыкальной форме дал очень большую глубину, которую, кто хочет, кто достоин был обнаружить, обнаружил, а другие, которые все равно ничего не понимают, которые пишут партийную критику, – они тоже могли чувствовать свою победу...»

 

Выбор Курентзиса оспаривать не приходится. Судя по вышесказанному, у него есть не только музыкальное, но и «политическое» чутье. Но дело, конечно, не только в выборе материала.

 

Концерт оркестра «Music Aeterna» – это больше, чем концерт, это потрясающий спектакль: цельный, стремительный, завораживающий, содержательно наполненный, глубокий, ни на минуту не провисающий пустотами и невнятицей, не дающий расслабиться, не выпускающий из плена, которому с наслаждением отдаешься. Когда в самые драматические, трагические моменты (поступь рока, героическое усилие отчаянного противостояния безжалостной судьбе) взмываются вверх смычки и скрипичная группа заполняет своим слаженным, мощным и каким-то надчеловеческим звучанием все окружающее пространство, испытываешь не только душевное, духовное, но и физическое потрясение, чувствуешь, как тебя взрывает, разрывает, омывает извне и изнутри эта живая музыка.

 

Так получилось, что Шостаковича и заключительного Чайковского я слушала из первого ряда, и с этого короткого расстояния было хорошо видно, как смотрят скрипачи и виолончелисты на своего дирижера, как ловят они каждый исходящий от него импульс, как чувствуют и слышат друг друга, как музыкальная волна передается от одной группы оркестрантов к другой, какой это слаженный, слитый в единое целое, совершенный организм – оркестр Курентзиса.

 

Рядом в зале случайно оказалась Яна Анненкова – дирижер Камерного оркестра барочной музыки «Harmonia caelestis» (Екатеринбург), и мне, естественно, захотелось проверить свои впечатления мнением профессионала. Яна приехала учиться у Теодора Курентзиса, перенимать опыт. Она очень высоко оценивает игру оркестра и мастерство дирижера. Пересказываю по памяти своими словами: Такой и должна быть музыка, это удивительное по своей точности и выразительности исполнение. Весь оркестр, все его составные части работают слаженно и точно. Так звучит не просто оркестр – так звучит сама музыка.

 

По словам креативного продюсера театра Ильи Кухаренко, оркестр в нынешнем своем составе – это пока еще только половина оркестра Music Aeterna: «В полном составе оркестр предстанет позже. Обычно, когда устраиваются фестивали, часть оркестра остается, другая часть приглашается, – и это компромиссный вариант: кто есть сейчас в наличии, тех и приглашают. Но вы видели Теодора – он вообще не склонен к компромиссам, особенно к творческим компромиссам, поэтому мы всегда приглашаем не просто лучших, но самых лучших. И это удивительная история, когда люди, сделавшие международную сольную карьеру, соглашаются к нам сюда приехать и быть здесь (полноценно быть!) и в качестве солистов, и в качестве концертмейстеров, и в составе ансамбля».

 

Приглашенные солисты подтверждают свою готовность к сотрудничеству с маэстро и его коллегами.

 

На заседании оперного клуба замечательный скрипач Андрей Баранов, блестяще исполнивший 13 июня с оркестром Скрипичный концерт Чайковского, рассказал, что впервые играл с этим коллективом в Перми в апреле: «Для меня это были совершенно колоссальные впечатления от всего, что здесь происходило, от репетиционного процесса с маэстро Курентзисом. Очень сильный состав, и впечатления от самого концерта потрясающие». С А. Барановым ведутся переговоры о вступлении в состав оркестра.

 

 

 

Лауреат международных конкурсов Федор Белугин, уже вошедший в состав оркестра, подтверждает:

«Абсолютно другие законы действуют внутри этого коллектива – человеческие. Я должен абсолютно точно сказать, что такого нет нигде, просто нигде. В частности, это и есть ответ на вопрос, почему я здесь нахожусь».

 

 

 

Между прочим, на вопрос о том, считает ли он узнаваемой увертюру-фантазию Чайковского «Ромео и Джульетта» в исполнении оркестра Курентзиса, Федор ответил: «Вы знаете, я, когда играю, я вообще ничего не считаю. Я считаю, что те люди, которые слушают, они могут считать, а наша задача – это, в первую очередь, получать удовольствие от музыки, которую играешь. И если ты по-настоящему получаешь удовольствие – это самое главное. Самое главное, чтобы музыка была одухотворена».

 

Именно такова и реакция слушателей: наверное, были в зале и скептики, но сопричастных, сопереживающих, взволнованных и потрясенных – подавляющее большинство.

 

Открытие состоялось? Открытие началось. А сколько еще впереди!

 

Как в исполнении этого оркестра должна звучать «Пиковая дама»! – это же их музыка, созданная на контрастах нежнейшего лиризма и неотвратимой трагедии.

 

Но до «Пиковой дамы» еще далеко, а пока есть у театра множество других идей и планов, в том числе – создание оперного (музыкального?) клуба, первое заседание которого уже состоялось.

 

Цель создания клуба сформулировал креативный продюсер театра Илья Кухаренко:

 

 

Об этом же в варианте практической реализации говорила директор театра по внешнекорпоративной деятельности Алла Платонова:

 

 

В свою очередь, могу сказать, что восхитительный оркестр, с одной стороны, и стратегия открытости, интонация доверительности и доброжелательности, предъявленные молодой командой театра на заседании клуба, с другой стороны, – радуют, обнадеживают и вдохновляют.

Наша страница в FB:
https://www.facebook.com/philologpspu

К 200-летию
И. С. Тургенева


Архив «Филолога»: