I heard the mission bell
And I was thinking to myself:
"This could be heaven or this could be hell"
«Hotel California», Eagles

 

Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Так и с эпохами, со временем, с жизнью. Счастье, в общем, у всех одинаковое: любовь, налаженный быт, мир с самим собой, друзья, красота и т.п. Зачем современной литературе говорить о счастье? Его описывали миллионы раз. А ещё, знаете, счастья слишком мало. А несчастий, ужаса – много. Много и каждый раз разные. Когда-то была беда-чума, беда-революция, беда-голод. А какая беда сейчас?

 

В спектакле «Я, пулемётчик», беда – это война. Война, которая пронизывает все времена и все пространства. Но война сегодняшнего дня особенно жестока, глупа и вездесуща.

 

Постановка этой пьесы, которую я увидела на «Сцене-Молот» в рамках фестиваля «Текстура», потрясает. Из голосов героев сплетается пронзительная драма вселенских масштабов.

 

Голос главного героя, молодого человека, его деда-пулемётчика, сражавшегося в годы Великой Отечественной войны на Моонзунде, голос женщины, одновременно женщины-матери, женщины-девушки и, словно бы, женщины-души пулемёта, голоса друзей – весь этот свойский, интимно звучащий мир перемешивается, перемалывается в мясорубке глобальных контекстов: политического (смеющиеся голоса вещающих масок-политиков разных государств), исторического (картонные бюсты Юлия Цезаря, Наполеона и других кровавых героев истории мира), массового (электронная музыка и легендарная «Hotel California»).

 

В таком спектакле, где драматург Юрий Клавдиев, а режиссёр Владимир Панков, не может быть иначе. Весь мир перед нами. Дикий, сумасшедший и страшный.

 

Действие динамично, насыщено движением и музыкой. Персонажи мультиплицируются и преображаются самым неожиданным образом. Главный герой предстает в трёх сущностях: молодой мужчина сегодняшнего дня, старец-мудрец ушедших дней, "универсальная" женщина (бабушка, мать, возлюбленная и пулемёт в одном лице) – все это изгибается, изламывается в неестественно-болезненных позах – ну, а как ещё изобразишь современного человека? «Владимир Путин», «Барак Обама», «Юлия Тимошенко» и другие маски политиков разводят демагогию, смеются электронными голосами, кривляются в прехитрых движениях с балалайками в руках. «Террористы» наводят прицелы оружий в зал, давая понять, что каждого сегодня могут убить.

 

Да, убить.

 

Герой ехал отдыхать от тесного гремящего города, от душных занятий. Только не получилось отдыха. Телефон. Звонок. Разборка. Убили. Друзей убили.

 

Дед о войне рассказывал. О той, о прошедшей. И вдруг понял герой – что вот она, война, сейчас, когда кровь друга на лице, когда машина пулями расстреляна в решето. Только эта война бессмысленней прежней. Вечная, постоянная война. Он в своей войне победил, но миру наплевать и на войну, и на людей. Никто не придёт на отчаянный зов: «Идите сюда! Я готов!».

 

В этом мире над человеком смеются, человеком играют. Играют политики, рекламщики, начальники, возомнившие себя властителями жизни. Вчера был Юлий Цезарь, Наполеон, Сталин, а сегодня – Путин, Обама, Саркози. Что изменилось?

 

Пара фраз – и снова война. Страшнее, правда, от другого: она везде. Война для современного поколения стала нормой. В каждом дворе, на любой улице, на каждом пустыре какой-нибудь человек может убить другого человека, забыв, что самое важное – это «Чтобы войны не было, да солнышко светило»…

 

Пьеса «Я, пулемётчик», думаю, должна быть увидена, прежде всего, зрителями молодымы, теми, кто творит новую жизнь, новую реальность, теми, кто забыл (не знает?), что насилие друг над другом, война – это не норма, не показатель «крутости», не способ заработать. Проблема в том, что этот зритель в театре – редкий гость.
 

Наша страница в FB:
https://www.facebook.com/philologpspu

К 200-летию
И. С. Тургенева


Архив «Филолога»: