Главная > Выпуск № 16 > По следам «Записок охотника»: Поездка в Полесье Поездка в Полесье
Рассказ Тургенева «Поездка в Полесье», написанный в 1857 г., внешними своими чертами схож с рассказами из цикла «Записки охотника»: он тоже об охоте, о людях, с которыми охота сводит рассказчика, о впечатлениях от природы. Описания (пейзажи и портреты) чередуются с диалогами, возникает ощущение достоверности – «документальности» – излагаемых обстоятельств. И все-таки отличие столь существенно, что автору никогда не приходило в голову включить его в цикл – в отличие от написанных много позже, в 1874 г., рассказов «Конец Чертопханова», «Живые мощи», «Стучит!», которые станут органической составляющей цикла.
В «Поездке в Полесье» принципиально иначе, чем в «Записках охотника» дано восприятие и переживание природы. Здесь совершенно другой рассказчик – обращенный преимущественно не вовне, а внутрь. Вернее, так: внешние впечатления здесь переплавляются в личные экзистенциальные переживания, в то время как в «Записках охотника» субъективное – на периферии, художественные смыслы созидаются совокупностью объективных ситуаций и картин.
Природа Полесья в рассказе выступает не как фон, не как лирико-символическое сопровождение событий, не как эстетическое явление – природа здесь – надчеловеческая сила, власть которой над человеком беспредельна и в беспредельности своей сокрушительна: «из недра вековых лесов, с бессмертного дна лона вод» рассказчику слышится безнадежный приговор: «Мне нет до тебя дела, – говорит природа человеку, – я царствую, а ты хлопочи о том, чтобы не умереть».
Полесье, которое мы увидели в своей поездке по местам произведений Тургенева, производило другое впечатление.
![]() Этот пронизанный мягким солнечным светом сосновый бор не показался ни «неизменным», ни «мрачным», он встретил нас не глухим молчанием или зловещим воем, а тихим шелестом, он внушал не сознание нашей человеческой ничтожности, а желание вдохнуть полной грудью чистый воздух, прежде чем вновь пуститься в путь.
И дело тут не только в настроении того, кто встречается с природой глаза в глаза, – причины вполне объективные: за отделяющие нас от Тургенева полтора столетия лес очевидно утратил свое грозное величие, он поредел и измельчал, а измельчав, стал ближе и понятнее человеку.
«Лес, в который мы вступили, – пишет Тургенев, – был чрезвычайно стар. Не знаю, бродили ли по нем татары, но русские воры или люди смутного времени уже наверное могли скрываться в его захолустьях. В почтительном расстоянии друг от друга поднимались могучие сосны громадными, слегка искривленными столбами бледно-желтого цвета; между ними стояли, вытянувшись в струнку, другие, помоложе. Зеленоватый мох, весь усеянный мертвыми иглами, покрывал землю; голубика росла сплошными кустами; крепкий запах ее ягод, подобный запаху выхухоли, стеснял дыхание. Солнце не могло пробиться сквозь высокий намет сосновых ветвей…»
Лес, в который вступили мы, охотно пропускал сквозь свои кроны свет, и стволы деревьев пятнились янтарем, и лиственный подрост золотился в лучах осеннего солнца.
![]() Впрочем, на другом от нас берегу заросшего пруда деревья стояли так скученно, густо, что там, пожалуй, действительно солнечный свет застревал в кронах, не достигая стволов и земляного настила, да и человеку, похоже, продираться сквозь эту чащобу непросто и небезопасно.
![]() Впрочем, стоит чуть сдвинуть объектив, увеличить картинку, и кажущаяся непролазной чаща редеет, в просветах обнаруживается небо, а зеркальное удвоение сосновых стволов в неподвижной воде создает художественный эффект, который рождает ощущение эстетической осмысленности творения и надежду на присутствие в нем Творца.
![]() ![]() У Тургенева иначе: «Неизменный, мрачный бор глухо молчит или воет глухо – и при виде его еще глубже и неотразимее проникает в сердце людское сознание нашей ничтожности. Трудно человеку, существу единого дня, вчера рожденному и уже сегодня обреченному смерти, – трудно ему выносить холодный, безучастно устремленный на него взгляд вечной Изиды…»
О том же у Тютчева:
Мужайся, сердце, до конца:
И нет в творении творца! И смысла нет в мольбе! Но человеку трудно жить с ощущением безнадежного, безысходного сиротства, и он обустраивает защитными сооружениями не только свою повседневную земную жизнь, но и свое место в непонятной ему вечности.
Герои тургеневского рассказа едут в село Святое, а мы направились к Святому источнику.
![]() Вот они, примиряющие мосты, между человеком и природой, между привычным, близким – и неведомым, дальним, «куда не следует заглядывать человеку»:
![]() ![]() Возвращаемся той же дорогой, что ехали сюда, – мимо Старого озера:
![]() Поездка в Полесье вывела нас за пределы «Записок охотника», и все-таки общее настроение навеяно было именно «Записками» – уникальной книгой о глубинной России, о ее сокровенной красоте и живой душе.
Галина Ребель
Наша страница в FB:
https://www.facebook.com/philologpspu |
К 200-летию
Выпуск № 27 (2014)И. С. Тургенева ![]() Архив «Филолога»: Выпуск № 26 (2014) Выпуск № 25 (2013) Выпуск № 24 (2013) Выпуск № 23 (2013) Выпуск № 22 (2013) Выпуск № 21 (2012) Выпуск № 20 (2012) Выпуск № 19 (2012) Выпуск № 18 (2012) Выпуск № 17 (2011) Выпуск № 16 (2011) Выпуск № 15 (2011) Выпуск № 14 (2011) Выпуск № 13 (2010) Выпуск № 12 (2010) Выпуск № 11 (2010) Выпуск № 10 (2010) Выпуск № 9 (2009) Выпуск № 8 (2009) Выпуск № 7 (2005) Выпуск № 6 (2005) Выпуск № 5 (2004) Выпуск № 4 (2004) Выпуск № 3 (2003) Выпуск № 2 (2003) Выпуск № 1 (2002) |