Сомневаюсь, что мой читательский опыт позволяет мне судить, но, на мой взгляд, последнее десятилетие подарило нам мало авторов, способных, как говорится, «рассказать историю». Это выражение очень любят многие блюзмены – они считают, что в искусстве нет ничего важнее «истории». Каждая продуманная музыкальная партия должна быть такой «историей». Но старые музыканты уходят, а приоритеты новых находятся уже в другой области: синтез музыкальных стилей и направлений, умопомрачительная техника, «идея». Но не «история». К чему это я? Догадаться совсем не трудно. Времена меняются, и современный читатель вместо того, чтобы читать, вынужден «вычитывать». Современный текст – это часто набор отсылок к разным «историям», объединённым общей идеей (иногда даже новой), но это не новая «история». И это замечательно: читать становится интересней, книга позволяет автору и читателю посоревноваться в эрудиции. Мне самому очень нравится этот процесс; я стараюсь участвовать в нём, насколько мне позволяет мой интеллект. Но иногда я скучаю по хорошим историям. Мне хочется вспомнить чувство, которое возникало, когда автор «угадывал» меня конкретного, и, читая книгу, можно было не соревноваться, не спорить, а просто поговорить. Выслушать и одновременно выговориться на одних и тех же страницах. И это чувство я испытал во время чтения замечательной книги Олега Зайончковского, который, как мне кажется, очень хорошо умеет «рассказывать истории», – «Счастье возможно».

 

Книга эта попала мне в руки, когда я учился на первом курсе филологического факультета. На меня тогда обрушилась масса книг современных авторов, и я стал искать своеобразный «мостик», который помог бы мне подобраться к этой литературе, понять её, вчитаться. Привлекло простое название; думал, нашёл «мостик», но нашёл нечто другое.

 

«Счастье возможно» – роман о многом. Я бессилен в своём эссе описать всё, что мне там встретилось и что может встретиться кому-то другому, не рискуя пуститься в пересказывание. Однако немного сил я, пожалуй, обязан в себе отыскать, ведь кое-что стало мне по-настоящему близко.

 

Писатель и человек (неизвестно, кто наш герой более), живущий в большом городе; курильщик; брошенный, но всё ещё любящий муж; сильный в чём-то и в чём-то слабый; человек с отличным чувством юмора и незаурядной наблюдательностью. Его история привлекает… Да непонятно, чем она привлекает. Вот он гуляет с собакой, размышляя о месте в мире; вот курит на балконе, посылая «небу световые сигналы»; вот с какой-то «интеллигентной стыдливостью» очень жёстко и тонко издевается над нынешним мужем бывшей жены и с той же «стыдливостью» глубоко и тяжело тоскует о ней, отмахиваясь от иллюзий звуков, запахов, от видений и воспоминаний.

 

И что ж я, как дурак, сижу и читаю?! А интересно мне очень. Сначала я верю ему, потом верю в него, потом верю вместе с ним. Он очень хороший человек, этот герой. У него очень хорошая «история». Он прекрасно рассказывает её и другие истории. Например, о женщине возле радиостанции, о которой он будто бы так ничего и не узнал и одновременно знал всё, когда вдруг стал говорить о «Её Москве». Или о Городе, который вершит судьбы человеческие, идеально сводит воедино все тонкие нити этих судеб, создавая для себя, скажем, диспетчера на товарной станции; влияние которого каждый из нас чувствует, пусть не всегда осознаёт. Или о паре, нашедшей друг друга посредством цепи случайностей, скованной всевластным Автором, на сайте «Одноклассники». Или о Лёлике, который может просто танцевать. Это великолепные истории о счастье, в которое веришь. Иногда – потому что хочешь, иногда – потому что иначе нельзя.

 

Часто, выдержав особенно странные и неоднозначные моменты книги, я часы проводил на балконе с сигаретами, продолжая беседу с мудрым автором или, скорее, с героем романа. Я думал о моём Боге-Городе, который меня самого привёл к тому, чем я занимаюсь… А привёл ли? И на своём ли я месте? Думал о своём творчестве, которому многое отдал и многое собираюсь отдать… Прав ли я? И моё творчество – оно достойно? Мы все – мы движемся к счастью? Нет? А, может...? Или, может…?

 

Так я добрался до финала. Финала также неоднозначного и странного, но счастливого. «Финал всегда приходит сам», – говорит герой книги. Его не выдумать, его нужно дождаться. Если, конечно, сроки позволяют. Я тоже решил подождать финала своих рассуждений. И, кажется, он пришёл ко мне сегодня на лекции по философии Аристотеля в виде фразы: «Глина – возможность для кирпича, а кирпич для глины – действительность». Итак, человек – возможность для счастья, а счастье для человека – действительность. Такое вот ложное, может быть, утверждение, которое очень хочется просто принять на веру. Счастье возможно.

Наша страница в FB:
https://www.facebook.com/philologpspu

К 200-летию
И. С. Тургенева


Архив «Филолога»: