Изучение семиотики не похоже на прямую дорогу. Сначала всё замечательно, в том смысле, что даётся без напряжения. Тебе говорят о вещах, которые ты и так знаешь, которые настолько очевидны, что, кажется, отсутствует необходимость их обсуждения. Например, что язык есть система знаков и инструмент коммуникации, что знак указывает на предметы и понятия, замещая их. Список этих очевидностей, конечно, неполон. Слушая преподавателя, мы даже испытываем лёгкое раздражение или скуку: о чём здесь говорить, это и так ясно, зачем вообще эта наука – семиотика. Единственно, что вызывает непонимание, так это странный, излишне сложный (как кажется) язык, на котором проговариваются эти очевидности.

 

А потом вдруг всё то, что понималось однозначно и «до конца», оборачивается парадоксом, антиномией, становится семантически неопределённым. Неожиданная сторона семиотики, которая часто не обсуждается в аудитории, привлекает меня гораздо больше, нежели система её аксиом. Тому, так ли очевидны семиотические очевидности, будет посвящён ряд заметок. Сегодня это разговор

 

 

Предметом семиотики является всё, что может быть воспринято как знак, то есть как объект, замещающий собой нечто другое¹: слово «птица», изображение птицы и др. вместо самой птицы. Расширения и усложнения семиотики начинаются буквально с этой первой аксиомы о знаке.

 

- Утверждая, что одно употребляется вместо чего-то другого (aliquid stat pro aliquo), мы должны осознавать, что в реальности знак не существует как самостоятельный (то есть не зависимый от нашего сознания) объект. Это мы, в лице Х.Л.Борхеса, допускаем возможность

 

Считать, что каждый день и год – лишь символ,
Скрывающий другие дни и годы <…> («Искусство поэзии»)²

 

Ничто не является знаком, пока его не начинают интерпретировать как знак³.

 

>>> Как замещающий феномен, знак не есть предметная сущность, как это может показаться на первый взгляд. Знак – это не «что». Мы выбираем объект мира, посредством которого представляем некоторую идею, понятие. Здесь знак наделяется нами значением, которое мы вместе со знаком передаём своему собеседнику. Тот, в свою очередь, совершает операцию «распаковки» знака – соотнесения носителя знака с той идеей, что стала его оборотной стороной, или основанием (ground). Интерпретатор выражает эту идею посредством другого знака. Так, один из смыслов слова время интерпретируется Борхесом посредством слова река:

 

Глядеться в реки – времена и воды –
И вспоминать, что времена, как реки,
Знать, что и мы пройдём, как эти реки,
И наши лица минут, словно воды. («Искусство поэзии»)⁴

 

В итоге, знак не предметен, а исключительно процессуален. Он, в определённом смысле, является частью нас самих: порождением наших когнитивных способностей. Но также и частью физического мира. В качестве знака могут выступать слово, жест, вещь, картина, текст, – любой объект, который мы можем назначить на роль носителя информации. Материальность носителя – обязательное условие, обеспечивающее восприятие знака. Знак «используется организмом в бесконечном кольце субъект-знак-мир», не позволяя нам прочертить чёткую границу между собой, языком и реальностью⁵. Соответственно, и сам человек существует в многомерной среде: на пересечении своего сознания, языка и вещного мира.

 

>>> Ещё одна семиотическая «очевидность»: знак указывает на нечто вне самого себя, например, на вещь, принадлежащую физической реальности. Так, слово «кот» протягивает нить между собой и каким-либо из действительных котов. Но так ли всё просто? В действительности слово соотносимо лишь с понятием, представлением о коте, но не с ним самим. В нашем сознании знак репрезентирует не сам объект мира (референт), но определённую идею, которую мы с ним связываем, или хотим высказать посредством этого объекта. Это, например, позволяет, вслед за Борхесом,

 

Провидеть в смерти сон, в тонах заката
Печаль и золото <…>. («Искусство поэзии»)⁶

 

Спаянность знака с понятием или идеей, которые не существуют вне языкового выражения, лишает нас возможности рассматривать положение о том, что знак отсылает к сущности, лежащей за границами самого себя (то есть и за границами языка), как очевидное и не содержащее подводных камней сомнения.

 

>>> Указывая на вещь, называя её, знак тем самым подтверждает присутствие названного в мире и, в этом смысле, обеспечивает существование вещи. Так, у Ч.Милоша:

 

И предстали пред ним очевидности, формы, вещи,
обещая, что, если даст им истинные имена, «возникнут» и будут ему служить.

(«Теологический трактат»)⁷

 

Знак «оживляет» вещь, вводя её в контекст нашего восприятия (систему определённого языка, ситуативный дискурс и др.). Нет знака – нет вещи. Scripta manent – не исчезает лишь написанное, обращённое в знак. Однако мы сразу же оказываемся в ситуации, когда, «возникнув», вещь перестаёт быть самой собой, превращаясь в знак другой вещи. Так, у Борхеса трость, ключ, веер карт, ворох забытых комментариев, блеклый ирис на странице – уже не вещи, значимые сами по себе, но незрячие, молчаливые слуги времени, знаки вечности:

 

Им нашу память пережить дано,
Не ведая, что нас уж нет давно. («Предметы»)⁸

 

Что же из всего этого, с точки зрения семиотики, следует? Как ни парадоксально, но начало обоснований недостоверности наших знаний о мире. Мы даём вещам мира имена. Но понимаем, что любое «имя» (знак любого из языков – вербальных, языков визуальных коммуникаций, жестовых языков, языка музыки и др.) в определённой степени произвольно, не адекватно сущности вещи. Имя влияет на восприятие вещи, но при этом не оказывает прямого воздействия на само её физическое существование. А значит, вещь продолжает своё таинственное, не доступное нам бытие вне своего имени-знака, оставаясь недостижимой «вещью-в-себе». Отсюда ряд борхесовских вариаций:

 

Луна не знает, что она луна,
И светится, не ведая об этом. («Неведомое»)⁹

 

Ты, под луной пантерою маяча,
Вовек недосягаемость хранишь. («Кот»)¹⁰

 

Та роза, которая вне тленья и стиха <…>
И для стиха недосягаемая роза. («Роза»)¹¹

 

В итоге, человек в большей степени, если не исключительно, включён в систему знаков и языков, нежели в физическую реальность. Человек есть существо, производящее значения и смыслы, означивающее мир, видящее реальность как систему знаков, читающее мир как великую книгу Природы. У Джона Клэра, английского поэта XVIII века:

 

Есть язык, на котором Божественный карандаш
В величественном молчании начертал книгу земли и неба <…>.
Глас природы – то глас Бога,
Что слышим мною в каждом дереве и цветке.
Вдыхаю Его славу величие и мощь,
Открывая книгу природы, читаю и постигаю уроки небесной красоты¹².

 

И где же тогда сам мир? Он – недосягаемая реальность за пределами текста, что пишет природа. В частности, и об этом говорит семиотика – наука не просто о знаках и знаковых системах, как можно прочесть в учебниках, но о человеке homo significans, человеке, истинное существование которого состоит в производстве и интерпретации знаков, в постижении мира посредством создания текстов.

 

 

Примечания

 

1. Eco, U. A Theory of Semiotics. Bloomington: Indiana University Press, 1976. Р. 7. «Очевидные» аксиомы семиотики выделены в тексте мною. – Е.Б.

2. Борхес Х.Л. Стихотворения. Новеллы. Эссе. М.: НФ Пушкинская библиотека, 2003. С. 46.

3. Nothing is a sign unless it is interpreted as a sign. – Peirce Ch.S. The Essential Peirce: Selected Philosophical Writings (2 vols). Bloomington, IN: Indiana University Press, 1998. V. 2. P. 172.

4. Борхес Х.Л. Указ. соч. С. 46.

5. Тарасенко В.В. Фрактальная семиотика. М.: URSS, 2009. С. 62.

6. Борхес Х.Л. Указ. соч. С. 46.

7. Oto jestesmy tutaj, oczywistosci, ksztalty, rzeczy, domagajace sie jedynie podlegac tobie, sluzyc tobie. – Milosz Cz. Traktat teologiczny // Milosz Cz. Druga przestrzen. Kraków: Znak, 2002. S. 74. Вольный перевод в контексте всего указанного Трактата. – Е.Б.

8. Борхес Х.Л. Указ. соч. С. 66.

9. Борхес Х.Л. Указ. соч. С. 77.

10. Борхес Х.Л. Указ. соч. С. 73.

11. Борхес Х.Л. Сочинения в трёх томах. Том 3. Рига: Полярис, 1994. С. 12.

12. Clare J. Selected Poems. London: Everyman, 1984. Подстрочный перевод мой. – Е.Б.

 

There is a language wrote on earth and sky
By Gods own pen in silent majesty <…>.
The voice of nature as the voice of God
Appeals to me in every tree and flower,
Breathing his glory, magnitude and power.
In nature's open book I read and see
Beauty's each lesson. («The voice of nature»)

Наша страница в FB:
https://www.facebook.com/philologpspu

К 200-летию
И. С. Тургенева


Архив «Филолога»: