Объектом внимания этой статьи будет первый вариант заголовка, поводом же к написанию послужил второй. Поясним.

 

Для того чтобы современный выпускник школы был до зубов вооружен для сдачи ЕГЭ по русскому языку, разные издательства выпускают массу сборников типовых вариантов заданий. Не будем говорить о разного рода ошибках в них (а может, просто опечатках). Речь пойдет только о задании В7 во 2-й части и о задании А30 в первой части типового экзаменационного теста.

 

Суть задания В7 – установить лингвистическую связь между предложениями текста. В качестве средств такой связи предлагается обнаружить в указанном фрагменте различные элементы: личные, указательные, притяжательные местоимения, лексические повторы, союзы, частицы, однокоренные слова и т.п., а также синонимы и антонимы. В А30 необходимо указать предложение, в котором используются / не используются какие-либо предлагаемые единицы (фразеологизмы, синонимы или антонимы, как контекстные, так и, видимо, общеязыковые, ибо последний термин не вводится).

 

Известно, что и синонимы, и антонимы могут употребляться и как готовые, сформированные в сознании носителей языка словесные ряды, и как созданные художественной волей автора для конкретного текста. Другими словами, они могут быть как общеязыковыми (или узуальными), так и контекстными / контекстуальными / авторскими. Причем, как оказалось в процессе индивидуального опроса, это хорошо известно и школьникам, которые довольно бойко формулировали отличия одних от других. Вероятно, именно поэтому в заданиях В7 и А30 уже указан характер явления: контекстный(ые) синоним(ы) / антоним(ы) или просто синоним(ы) / антоним(ы), под которыми подразумеваются общеязыковой(ые).

 

Бросив взгляд на один из сборников, в котором содержится 12 типовых тестов, обнаруживаем следующее:

 

Вариант 4, зад. В7: «Среди предложений 4 – 8 найти такое, которое соединяется с предыдущим при помощи контекстного синонима. Напишите номер этого предложения». Фрагмент текста: «(4)Научная мысль примечательна тем, что она является одним из организующих начал человеческой психики и направлена на сохранение, постоянное обновление, исправление, пересмотр результатов своей деятельности. (5)Именно поэтому она предполагает смелость, постоянство, упорство, что и придает будничному труду учёного подлинный драматизм. (6)Наукой заниматься не только трудно. (7)Наукой заниматься необходимо. (8)Исследовательская деятельность – мудрый педагог – воспитывает личность, развивает память и наблюдательность, точность и тонкость мышления»¹. (Далее цитируемые страницы из сборника указываются в этой сноске). Предполагаемый ответ – предложение №8, в котором словосочетание «исследовательская деятельность» является контекстным синонимом слову «наука» в предложении №7. В том, что это синонимы, возражений нет, однако есть сомнения по поводу их контекстного характера. В Толковом словаре русского языка С.И.Ожегова и Н.Ю.Шведовой (далее СОШ) читаем (словарные статьи даются в сокращении): «Исследование – научный труд; исследователь – человек, занимающийся научными исследованиями; исследовательский – относящийся к научным исследованиям; исследовать – подвергнуть научному изучению»². (Здесь и далее словарные дефиниции даются по указанному словарю). Семантическая близость таких лексических единиц, как «наука – исследование», «научный – исследовательский», налицо.

 

Вариант 8, зад. В7: «Среди предложений 7 – 12 найдите такое, которое соединяется с предыдущим при помощи союза и контекстных синонимов». Фрагмент текста: «(7)Обогащается или портится природная речь благодаря заимствованиям – вопрос непростой и неоднозначный.(8)Языковая стихия берет из окружающего мира все, что ей потребно, и выбрасывает на берег лишнее. (9)Но когда сплошь и рядом в кириллические устоявшиеся написания внедряются латинские и иные графические символы, то это ведёт не к обогащению языка, а к нарушению его функционирования, к размыванию веками устанавливающихся норм. (10)Англо- и иноязычными словами в их натуральном написании сегодня пестрят страницы прессы, эти слова вторгаются в текст, наводняют рекламу. (11)Но одно дело, когда просто употребляется лексика на латинице, и совсем другое, если чужие буквы оказываются внутри слова, ломают его изнутри. (12)Любой юрист подтвердит, что это нарушение гораздо более тяжкое». Предполагаемый ответ – предложение № 11, в котором слово «лексика», по мнению авторов, является контекстным синонимом лексической единицы «слова». Обратимся к СОШ: «Лексика – словарный состав языка, какого-н. его стиля, сферы, а также чьих-н. произведений, отдельного произведения». Привлечем ССРЛЯ в 17-и томах: «Лексика – совокупность слов какого-либо языка; лексический – словарный»³. И снова семантическая близость, почти тождественность, позволяет квалифицировать искомые синонимы не как контекстные, а как общеязыковые.

 

Вариант 2, зад. А30: «В каком предложении употреблены контекстные синонимы?» Предполагаемый ответ – предложение №9: «Многие при изучении наук преследуют только одни материальные выгоды, и в их осознании достижение известного “образования” всегда соединяется с получением материальных преимуществ». Выделенные курсивом единицы предлагается считать контекстными синонимами. По СОШ: «Выгода – польза, преимущество». И снова выступает синонимия общеязыкового характера.

 

Как же поступать тому, кто имеет совершенно ясные представления о языковых и контекстных явлениях? Вероятно, следует просто сосредоточиться на основном термине – синоним (или антоним). Но такой подход превращает применение имеющихся знаний (разумеется, при условии, что они есть) в использование метода исключения, а иногда и метода «тыка», то есть в тот самый порочный метод, которым заведомо грешит сама форма ЕГЭ. Но это уже вопрос государственный.

 

Что касается составителей заданий, то в этом случае, возможно, было бы корректнее ограничиться в предложенной формулировке словами «синоним или антоним», без уточнения их характера, ибо, как правило, под однословным термином привычно подразумевается общеязыковое явление. В связи с этим иногда закрадывается мысль, что авторы сборников интерпретируют термин «контекстный» как-то по-своему, иначе, чем в учебно-научной литературе: для них контекстный, очевидно, означает употребленный / написанный в данном контексте, а не индивидуально-авторский / окказиональный / штучный, возникающий только в данном контексте и не выходящий за его рамки. Но поскольку такое положение вещей в контрольно-измерительных материалах, предназначенных для подготовки к экзамену, проявляется все-таки нерегулярно, напрашивается вывод о недостаточной тщательности, некоторой небрежности работы составителей прежде всего с текстами.

 

Напомним, что разговор о ЕГЭ всего лишь повод, хотя и крайне важный, для того чтобы еще раз прояснить сущность терминов «контекстный» (или «индивидуально-авторский») и «общеязыковой» (или «узуальный»).

 

В 15-м номере «Филолога» мы уже касались проблемы контекстной / авторской синонимии в лирике Сергея Есенина. В этой статье продолжим лингвистический анализ контекстных явлений, но уже на примере авторской антонимии в поэзии Есенина⁴. Прокомментируем несколько выразительных, ярких примеров, которые, на наш взгляд, следует считать подлинными творческими находками как в области развития языка, так и в области создания художественных образов. Анализ контекстных единиц, заключающийся в доказательстве правомерности отнесения их к антонимическим оппозициям, как и в предыдущей статье, производится с помощью словарей: словарное значение и антонимические связи анализируемых словоформ определяются по толковым, синонимическим и антонимическим словарям. После каждой словарной дефиниции есть указание на наличие / отсутствие словарного синонимического ряда, в который входит / не входит анализируемый антоним, и, по возможности, словарного антонимического ряда. Если синонимия прослеживается уже в словарной дефиниции, синонимический ряд опускается.

 

1, 2, 3.

 

Дуга, раскалываясь, пляшет,

То выныряя, то пропав,

Не заворожит, не обмашет

Твой разукрашенный рукав.

***

Уже давно мне стала сниться

Полей малиновая ширь,

Тебе – высокая светлица,

А мне – далекий монастырь.

***

Там синь и полымя воздушней

И легкодымней пелена.

Я буду ласковый послушник,

А ты – разгульная жена. («Опять раскинулся узорно…»)

 

Стихотворение содержит три антонимических оппозиции:

 

1-я оппозиция представлена глагольными формами – деепричастиями:

 

Выныряя (выныривать или вынырять) – выказываться, появляться из-под воды⁵. (Обращение к словарю Даля спровоцировано устаревшей формой глагола).

 

Пропав (пропасть) – исчезнуть, потеряться из виду; словарный антонимический ряд – появиться⁶. (Здесь и далее антонимические ряды даются по указанному словарю).

 

Являясь представителями разных семантических групп, то есть не будучи общеязыковыми антонимами, эти единицы тем не менее уже в своих словарных дефинициях обнаруживают смысловую общность: ‘появляться / не появляться’.

 

2-я оппозиция представлена именами существительными:

 

Светлица – В старину: светлая парадная комната в доме; словарные синонимические и антонимические ряды не указаны.

 

Монастырь – 1. Религиозная община монахов или монахинь, представляющая собой отдельную церковно-хозяйственную организацию. 2. Территория, храм и все помещения такой общины; синон. и антон. ряды не указаны.

 

Существительное светлица этимологически и семантически связано с прилагательным «светлый»; монастырь – ассоциативно с прилагательным «темный». Ассоциации основаны на сформированном у человека представлении о том, что сама монастырская организация является изолированной, то есть закрытой («темной»), а монастырь как здание обычно темное, малоосвещенное внутри помещение. Отсюда возникает и общий семантический признак – ‘открытость/закрытость’, или ‘освещенность/неосвещенность’.

 

3-я оппозиция представляет собой синтаксические единицы – словосочетания: ласковый послушник – разгульная жена. Несмотря на что компоненты-прилагательные и компоненты-существительные могли бы составить отдельные антонимические пары, в тексте они выступают как единое смысловое целое.

 

Ласковый – полный ласки, проникнутый нежностью. Ласковая жена/Л. Ребенок // Приветливый, благожелательный. Ласковое обращение.// Ласково (нареч.) – нежно обойтись с кем-нибудь // Выражающий ласку, нежность. Ласковый взгляд; словарный антон. ряд – строгий.

 

Послушник – (церк.) прислужник в монастыре, готовящийся к пострижению в монахи; синон.и антон. ряды не указаны.

 

Разгульная (разгульный) – 1. Поддавшийся буйному веселью, разгулявшийся; 2. Безрассудный, бестолковый; словарный синонимический ряд – беспутный⁷. (Здесь и далее синонимические ряды даются по указанному словарю.) Антон.ряд не указан.

 

Жена – 1. Замужняя женщина, супруга (по отношению к своему мужу); 2. То же, что женщина (книжн., поэт., устар.); антон. ряд – мужчина.

 

Представляется, что антонимию в этих словосочетаниях задают прежде всего прилагательные, причем проявляется она уже на фонетическом уровне: мягкое, нежное звуковое сочетание [лас] и грубое, резкое [раз]. В этом смысле можно говорить о фоносемантической составляющей в структуре лексических значений анализируемых слов, что и предопределяет их противопоставленность. Кроме того, антонимический замысел к слову «разгульная» просматривается и в существительном «послушник», этимологически восходящем к прилагательному «послушный» в значении «покорный, уступчивый». На этом основании можно вычленить и внутреннюю антонимическую оппозицию послушник – разгульная. Существительные же послушник – жена могут быть противопоставлены друг другу как статусные лица по шкале «религиозный – светский».

 

Противопоставление образа простой русской женщины, живой, энергичной, веселой, работящей жены, образу лирического героя, выбирающего судьбу послушника, одиночки, находит свое отражение и в разной маркированности единиц: устаревшее, церковное, просторечное. Таким образом, контекстная антонимия именных словосочетаний представляется нам обоснованной.

 

4.

 

Снова я ожил и снова надеюсь

Так же, как в детстве, на лучший удел.

***

А за окном под метельные всхлипы,

В диком и шумном метельном чаду,

Кажется мне – осыпаются липы,

Белые липы в нашем саду. («Снежная замять дробится и колется…»)

 

В этом стихотворении авторская антонимия прослеживается не внутри одного близкого контекста, а между образами, находящимися в разных фрагментах произведения, в результате чего и образуется глагольная оппозиция «ожил – осыпаются».

 

Ожил (ожить) – 1.Стать снова живым; 2.Стать полным сил, проявиться в прежней силе; словарный антон. ряд – умереть.

 

Осыпаются (осыпаться) – О семенах, листьях, плодах: упасть, опасть.

 

В стихотворении осмысляется прошедшее, уходящее и настоящее, наступившее время. Лирический герой оказывается в родном доме, в воспоминаниях детства, то есть в прошедшем времени. А липы осыпаются сейчас, когда герой уже не мальчик, а зрелый поэт. Смыслы антонимически противопоставленных глаголов смещены во времени: оживление, возрождение происходит в прошлом, а приближение ухода – в настоящем. И в этих семантико-грамматических условиях глаголы «ожил – осыпаются» становятся авторской антонимической оппозицией.

 

5.

 

Розу белую с черной жабою

 

Я хотел на земле повенчать! («Мне осталась одна забава…»)

 

Оппозиционная конструкция представлена именными словосочетаниями, в состав которых входят как общеязыковые («белый – черный»), так и контекстные («роза – жаба») антонимы. Нет необходимости прояснять семантику общеупотребительных слов «белый» и «черный» ни в прямом, ни в переносном значениях, поэтому обратимся к авторскому противопоставлению.

 

Роза – 1. Кустарниковое растение… с красивыми крупными душистыми цветками и со стеблем, обычно покрытым шипами, а также сам такой цветок; 2. (спец.) Архитектурное или ювелирное украшение, схематически воспроизводящее форму такого цветка.

 

Жаба – Сходное с лягушкой бесхвостое земноводное с бородавчатой кожей.

 

Словарные дефиниции не позволяют выявить семы, на основании которых можно было бы противопоставить объекты. Но за пределами семной структуры обоих слов в языке давно уже сформировались потенциальные значения: это семы ‘прекрасный’ и ‘безобразный’. Кроме того, прямые (цвет) и переносные («белый» – ‘светлый’, следовательно, ‘позитивный’; «черный» – ‘темный’, следовательно, ‘негативный’) значения прилагательных усугубляют контраст между компонентами контекстной оппозиции. Таким образом, ассоциативно возникшие у слов «роза» и «жаба» потенциальные символические значения в сочетании с полисемией прилагательных стали основой для контекстной антонимии.

 

6.

 

Я искал в этой женщине счастье,

 

А нечаянно гибель нашел. («Пой же, пой. На проклятой гитаре…»)

 

Здесь мы наблюдаем два синтагматически связанных антонимических ряда.

 

1-й ряд состоит из глаголов:

 

Искал (искать) – 1. Стараться найти, обнаружить; 2. Стараться получить; 3.Стремиться к чему-н. новому...; антон. ряд не указан.

 

Нашел (найти) – 1. Заметив, взять; обнаружить в результате поисков, наблюдений, размышлений. 2. Застать, увидеть, обнаружить где-н. или в каком-н. состоянии. 3. Испытать, получить что-н. со стороны кого- чего-н…; антон. ряд – терять.

 

Этот ряд несомненно близок к узуальному. Однако считать его авторским позволяет словарное указание на антонимические отношения между глаголами «найти – терять». В узуальном значении глаголы «найти – искать», на наш взгляд, расположены на одной семантической оси, но в градуальной последовательности: «искать» – это пытаться найти, обнаружить; «найти» – уже обнаружить. В контексте стиха такая градация подменяется контрастом, который становится возможным благодаря синтагматическим партнерам «счастье – гибель».

 

2-й ряд состоит из существительных:

 

Счастье – 1. Чувство и состояние полного, высшего удовлетворения. 2. Успех, удача; антон. ряд – несчастье//горе.

 

Гибель – 1. Уничтожение, разрушение, смерть; антон. ряд – спасение.

 

«Счастье – гибель» – одна из самых оригинальных, на наш взгляд, авторских оппозиций. У слова «гибель» есть узуальная антонимическая пара «спасение», которая представляется семантически связанной со словом «счастье». Счастье – это спасение от горя, от беды – от несчастья. Смысловой компонент ‘спасение’ вполне органично мог бы войти в семную структуру такого емкого, почти неохватного, отвлеченного понятия, как «счастье». Но поскольку в словарных дефинициях слова такая сема не отражена, следовательно, можно говорить о расширении семантической структуры благодаря контекстному уровню.

 

7.

 

Не злодей я и не грабил лесом,

Не расстреливал несчастных по темницам.

Я всего лишь уличный повеса,

Улыбающийся встречным лицам. («Я обманывать себя не стану…»)

 

Антонимическая оппозиция состоит из оценочных наименований лица:

 

(Не) злодей – 1. Человек, который совершает злодеяния или способен на них, преступник; 2. Употр. как бранное слово; синонимический ряд – лиходей, преступник, законопреступник, злоумышленник, беззаконник, убийца, грабитель, головорез, громила, насильник, разбойник, хищник, висельник, бандит, пират, флибустьер, мародер; антон. пары нет.

 

Повеса – Молодой человек, проводящий время в легкомысленных затеях, в безделье; синонимический ряд – гуляка, прожигатель жизни, кутила; антон. пары нет.

 

В этом тексте автор обращается к теме творчества, поэтического ремесла, и в выделенной паре слов отражены противоречия внутреннего «я» поэта. С точки зрения лирического героя, злодей (преступник, убийца, грабитель…) и повеса (гуляка, весельчак…) – понятия «несовместные», взаимоисключающие, в чем, как нам кажется, просматривается аллюзия к пушкинской антиномии «гений и злодейство», хотя есенинский повеса на статус гения не претендует. И несмотря на то что оба существительных имеют одинаково сниженную оценку (или отрицательную коннотацию), такие семы, как ‘злой’ и ‘веселый’, являющиеся смысловыми элементами лексем «злодей» и «повеса», дают основание для отнесения их к контекстной антонимии.

 

Итак, на нескольких примерах мы показали суть такого явления, как контекстные антонимы. Антонимическая оппозиционность в поэзии, как правило, более частотна, чем синонимическая. Однако в лирике С.Есенина картина обратная: в его стихах преобладают контекстные синонимы. Но и антонимия, и синонимия, созданные художником как явления одноразовые, уникальные, – это всегда способ обнажить в словах потенциальные семантические возможности, а в конечном счете – возможности самого языка.

 

-----

1. Самое полное издание типовых вариантов заданий ЕГЭ : 2012 : Русский язык / авт.-сост. И.П.Цыбулько, А.Ю.Бисеров, И.П.Васильевых и др. – М.: АСТ: Астрель, 2012. С. 79 – 81; 127 – 129;55 – 56.

2. Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. – М., 1997. С. 254, 323, 111, 616, 702, 364, 320, 568, 645, 192, 448, 465,682, 189, 251, 382, 783, 129, 230, 528.

3. ССРЛЯ в 17-ти томах. - М.-Л., 1956. Т.6. Столб. 146 - 147.

4. Есенин С. Собрание сочинений в трёх томах. М.: Издательство «Правда», 1970.

5. Даль Владимир. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1. – М.: Русский язык, 1978. С. 304.

6. Львов М.Р.Словарь антонимов русского языка./Под ред. Л.А.Новикова. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2006. С. 173, 213, 142, 112, 658.

7. Александрова З.Е. Словарь синонимов русского языка: Практический справочник.- М.: Русский язык, 2001. С. 30, 120, 148, 97.

Наша страница в FB:
https://www.facebook.com/philologpspu

К 200-летию
И. С. Тургенева


Архив «Филолога»: