– Что послужило первотолчком к созданию перевода трилогии Толкина «Властелин колец»? Когда это произошло?
     – За перевод я взялся, совершенно не зная, кто такой Толкин. Просматривал сплошь каталог Библиотеки иностранной литературы в Москве и, если видел жанровое указание sciense fiction или fantasy, заказывал книгу и просматривал. Большинство авторов были мне не знакомы. Я начинал читать книгу и определял, нравится она мне или нет. Это был единственный критерий. Потом я заказывал микрофильмы с понравившихся книг, а дома уже мог прочесть книгу полностью. Толкин мне сразу понравился, и я прочел трилогию. А когда прочел, решил перевести. Опять-таки никаких сверхзадач я себе не ставил. Мне вообще нравилось переводить, это было мое хобби, а в данном случае сыграло свою роль еще одно обстоятельство. В это время моей дочери было 14 лет, а сыну – 12. И я подумал, что хорошо бы им прочесть эту книгу. Мне показалось, что она будет им интересна и полезна. Такие же побудительные причины были в других случаях. Например, когда впервые прочел "Мага" Фаулза, мне очень понравилось, и я захотел, чтобы жена прочла. Но как? И вот я стал ей сразу с листа читать перевод. Таким образом за месяц примерно мы с ней этот роман прочли. Или, помню, как-то в Одессе на пляже я привлек к себе внимание компании филологов тем, что читал в подлиннике сборник детективных рассказов Азимова "Клуб черных вдовцов" (у меня была фотокопия). Пришлось и им с листа переводить. Очень они удивлялись тому, что такую сложную работу можно делать на ходу. А я удивлялся их удивлению.
     Что касается Толкина, то перевод осуществлен в 1976 или в 1977 году. Точно не помню, но мой знакомый, который был в курсе моих дел и вел дневник, говорит, что, по его записям, в конце 1977 года он читал рукопись перевода в полном объеме. По-моему, работал я около года. Писал рукопись (компьютера тогда еще не было), причем сразу писал набело. Правда, если что-то не нравилось, зачеркивал и писал по-новому, но такой правки сравнительно немного, в целом рукопись выглядит прилично. Она огромная. Толстая груда листов, исписанных с обеих сторон черными чернилами.
     Насколько мне известно, это первый перевод трилогии Толкина на русский язык. Много лет я к тексту перевода не возвращался, но затем несколько раз его пересматривал, вносил уточнения. Последняя – и самая серьезная обработка – произошла совсем недавно.

 

     – Какова история первой публикации Вашего перевода?
     – После того как перевод был сделан, я познакомил с ним своих друзей, приятелей, один из которых и отправил рукопись, между прочим, без моего ведома, в Ленинград, где она была размножена и пущена в продажу. По тем временам это могло для меня обернуться серьезными неприятностями. За такие дела увольняли с работы и преследовали. У меня обошлось. Правда, у одного моего знакомого, которого как раз обвинили в распространении самиздата, нашли мой перевод и вышли на меня. Но меня только предупредили, чтобы я такими делами больше не занимался. Произошло это, кажется, в 1981 году. И, между прочим, после этого случая я на довольно долгий период от переводов отказался. Возобновил только в 1990 году.
     А первый мой «легальный» перевод трилогии Толкина выйдет в Екатеринбурге в издательстве «У-фактория» летом 2002 года – книгу эту готовят к представлению на осенней Московской международной выставке-ярмарке.

 

     – Трудно ли было переводить Толкина?
     – Самым трудным оказался перевод приложений, в особенности лингвистических приложений, а также тщательное соблюдение в тексте всех требований Толкина к звучанию имен и слов, например, на языке эльфов. А вообще, переводя Толкина, я особых трудностей не испытывал. Конечно, задача была сложная, но и очень интересная. Мне нравилось переводить, и я всегда с нетерпением ждал момента, когда смогу сесть за стол и начать работать. Я испытывал какой-то подъем, вдохновение, что ли. Как-то перевод рождался незаметно, хотя это очень большая работа.

 

     – Были ли у Вас какие-то собственные переводческие принципы?
     – Вообще-то поначалу я к переводам относился довольно безответственно. Происходило это потому, что я не думал о возможности их опубликования. И поэтому позволял себе иногда сокращать текст или даже писать по-иному, если мне у автора что-то не нравилось. Но за одним исключением. Опять-таки – Толкин. Я понимал, что это большая литература, а с такой литературой нельзя допускать вольностей. Поэтому у меня выработалось довольно осознанное правило – перевод должен быть максимально близок к оригиналу. Мне трудно судить объективно, но, во всяком случае, когда перевод стал известен, многие любители, знакомые с оригиналом, говорили, что мне удалось передать не только содержание, но и дух, настроение оригинала. Я сам воспринимал это как некий скандинавско-кельтско-мифологический флёр и стремился его сохранить. Именно поэтому я старался не переводить имена. Мне кажется, я сделал это только в нескольких случаях (конь Гендальфа – Обгоняющий Тень). Я делал это сознательно и задолго до того, как узнал мнение Толкина по этому поводу. В то время еще ничего не зная о Толкине, о его взглядах, я, как потом выяснилось, перевел довольно близко к его замыслу. Так, Толкин резко возражал против того, чтобы при переводе переводили и имена его героев. Он даже как-то подал в суд на шведское издательство, так сделавшее, и выиграл дело. Когда я в нынешних переводах читаю Дубощит вместо Оукеншилд, когда страйдера Арагорна называют Бродяжником, мне режет ухо. Иногда, казалось бы, без перевода имени не обойтись. Например, семейство хоббитов носит фамилию Праудфут, что переводится Гордая Нога. Соответственно фраза "Праудфит!" (гордые ноги) – закричал глава этого семейства и положил ноги на стол" обретает игровой, иронический смысл, который ускользает от человека, не владеющего английским языком. И все-таки я, следуя авторской заповеди, обходился без перевода собственных имен. Мне многие говорили, что я хорошо почувствовал и передал стиль Толкина. Ну, не знаю, не мне судить.
Кроме того, я старался не пропускать ничего в переводе. Поэтому перевел и предисловие Толкина, и все приложения. Вот этими особенностями, как мне кажется, мой перевод отличается от всех остальных.

 

     – Что Вам больше всего помнится из тех времен, когда Вы работали над переводом Толкина, и в связи с ним?
     – Пожалуй, тогда меня поразило следующее противоречие. Я понимал, что имею дело с выдающимся произведением, одним из крупных достижений мировой культуры. Но при этом ни один из знакомых мне людей, в том числе и очень образованных, об этом писателе не знал. Однажды в Москве я сидел в кафе в обществе знаменитого философа и профессионального переводчика. Последний пожаловался на то, что предложил некоей редакции перевод понравившегося ему рассказа английского писателя Толкина, но в редакции требовали информацию об авторе (вдруг он антисоветчик!) и без этого отказывались публиковать перевод его произведения. Коллега был очень мне благодарен, когда, совершенно для себя неожиданно, получил эту информацию от меня.

 

     – Почему так долго не издавали трилогию Толкина в нашей стране? (Для читателя поясним, что первая часть трилогии была издана в 1982, а последующие уже только в 90-х.)
     – Трудно ответить на этот вопрос. Невозможно иногда представить себе, по каким соображениям цензура отвергала книгу. Могу высказать некоторые догадки. Один знакомый редактор когда-то объяснял мне, что у них принято с особой настороженностью относиться к произведениям двух жанров: к фантастике и историческим романам. Почему? А потому что возможно иносказание. Всегда можно прочесть между строк то, что, может быть, автору и не снилось. Лучше такие произведения совсем не печатать. У Толкина, между прочим, представлена схватка запада и востока, причем запад олицетворяет добро, а восток – зло. Мало того, воины востока выступают под красными знаменами. Да одного этого достаточно, чтобы не разрешить книгу. Но, наверно, все-таки главное не в этом, а в общем очень настороженном и недоброжелательном отношении к фантастике, и особенно к фэнтези, ибо это фантастика вдвойне, сказочная, или, тут не обойтись без тавтологии, фантастическая фантастика.

 

     – Сколько переводов "Властелина Колец" Вам известно?
     – Я как-то специально этим не интересовался. Кажется, попадалось пять разных переводов, кроме моего. Это сокращенный перевод Зинаиды Бобырь, перевод Муравьева и Кистяковского, перевод Григорьевой-Грушецкого, перевод Каменкович и Каррика. Существует еще один опубликованный перевод, вышедший в Сибири, кажется, в Красноярске (автор этого перевода – Маторина), но я с ним не знаком.

 

    – В чем, по-Вашему, уникальность художественного мира Толкина?
    – Я ни у кого не встречал такого исчерпывающе полного описания вымышленного мира. Он настолько реален, что кажется реальней нашего. Я очень хорошо зрительно представлял себе героев Толкина, и поэтому не могу смириться с иллюстрациями, на которых они изображены, – не похоже. Мне кажется, что в мировой литературе, для которой тема борьбы добра и зла – главная, мало кому удавалось эту тему развить полнее и оригинальнее.

 

    – Как Вы относитесь к толкинизму в России?
    – А что это такое? Можно вкладывать разное значение в понятие "толкинизм". Либо это увлечение "толкинутых", либо повсеместно распространившееся увлечение Толкином как хорошим писателем, либо серьезная критика.
    К первому отношусь очень несерьезно. Я знаком с несколькими людьми, "свихнувшимися" на Толкине. Среди них есть и мои студенты. Мне это увлечение кажется несколько смешным. Эти молодые люди как бы живут в толкиновском мире, отведя себе там какие-то роли. А реальный мир их мало интересует. Я пытаюсь им доказать, что, помимо Толкина, были в мировой литературе и другие великие писатели, но получается неважно. К счастью, по моим наблюдениям, это увлечение в основном возрастное.
    Второе очень заметно, и, конечно, я этому рад. Образы Толкина, его выражения постепенно проникают и в русский язык. В газетах и журналах все чаще встречаются ссылки на Толкина. Это тема, которая, по-моему, заслуживает самостоятельного исследования.
    Что же касается толкинизма серьезного, научного, то мне в России он не известен. Я знаю несколько опубликованных на русском языке биографий Толкина, составленных по имеющимся на английском языке. Несколько рецензий на переводы, в которых мой именуют "переводом неизвестного самиздатовского автора". Серьезное изучение произведений Толкина в России – впереди.

Наша страница в FB:
https://www.facebook.com/philologpspu

К 200-летию
И. С. Тургенева


Архив «Филолога»: