– Концепт понимается нами как «культурно-ментально-языковое образование» (Ю.С.Степанов). Концепт материализуется в том же звуковом / буквенном комплексе, что и слово. Позиция заглавия (романа, повести и т.п.) с неизбежностью преобразует слово в концепт.

 

– Использование авторского неологизма в качестве названия романа (в отличие, например, от «Обрыв», «Спутники», «Шинель» и т.п.) создает дополнительную научную интригу: процесс описания концепта КЫСЬ превращается в решение интеллектуальной задачи, предполагающей отыскание ответа на вопрос, что такое (или кто такой) кысь. Кроме того, в процессе анализа оказывается целесообразным применение фоносемантики и психолингвистики (в частности, теории восприятия речи).

 

– Исследование концепта как такового осуществляется обычно методом компонентного анализа, в ходе которого выявляются смысловые составляющие, или смыслы, концепта.

 

– Первые же описания кыси выявляют смыслы ‘нечто смертельно опасное’ и ‘вызывает панический ужас’. Далее по ходу повествования становится явственным «механизм» действий кыси (Пойдет человек так вот в лес, а она ему на шею-то сзади: хоп! И хребтину зубами: хрусь! – а когтем главную-то жилочку нащупает и перервет, и весь разум из человека и выйдет). Значит, это все-таки ‘хищный зверь’? Напоминающий (даже и названием) рысь?

 

Однако дальше – явно не рысь: … и качается на ветках – вверх-вниз – незримая кысь: перебирает лапами, вытягивает шею, прижимает невидимые уши к плоской невидимой голове, и плачет, голодная, и тянется, вся тянется к жилью, к теплой крови, постукивающей в человечьей шее: кы-ысь! кы-ысь!

 

По крайней мере стало понятно, почему кысь. Но отчего на многих страницах настойчиво подчеркивается, что кысь невидима, что ее никто никогда не видел, – а как же тогда лапы, шея, уши? А коготь, рвущий главную жилочку?

 

– Примерно к середине романа складывается, формируется осознание того, что описание кыси, ее действий, парализующего ужаса, вызываемого ею, поразительно и подозрительно сходно с описанием и восприятием всего того, что связано с санитарами:

 

 

У кыси – коготь, у санитаров – крюк; кысь летит в снежной мгле к жилью, к теплой крови, санитары на красных санях летят сквозь пургу к тем, кого надо «лечить»; кысь воет: кы-ы-ысь!, санитары в красных балахонах кричат-выдыхают: ы-ы-ых! И после встречи хоть с той, хоть с теми нет уже человеку жизни…

 

И наконец – устами автора: …засверкал глазами, топнул, торкнул Бенедикту в руки – откуда ни возьмись – крюк двуострый, рванул дверь чулана – швырнул Бенедикту балахон;<…> а ветер воет, вьюга свищет, и кысь – в полете; летит, торжествуя, над городом… И устами персонажей: – Вы вообще… вы… вы… вы – кысь, вот вы кто!!! – крикнул Бенедикт, сам пугаясь <…>. – Я-то?.. Я?.. – засмеялся тесть и вдруг разжал пальцы и отступил. – Обозначка вышла… Кысь-то – ты.

 

Итак, слово молвлено.

 

P.S. А красные сани, несущие смерть, это – в нашей ментальности, в нашей архетипике – и черные сотни, и черные воронки…

Наша страница в FB:
https://www.facebook.com/philologpspu

К 200-летию
И. С. Тургенева


Архив «Филолога»: