По свидетельству Краткой литературной энциклопедии, термин центон происходит от лат. cento (сentonis) – одежда или одеяло из разноцветных лоскутов – и означает «стихотворение, целиком составленное из строк других стихотворений». В качестве примера центона КЛЭ приводит эпиграмму И.Сельвинского на А.Жарова, написанную в 1928 году:

 

Буду петь, буду петь, буду петь (С.Есенин)

Многоярусный корпус завода (А.Блок)

И кобылок в просторах свободы (Н.Некрасов),

Чтоб на блоке до Блока вскрипеть (С.Кирсанов) ¹.

 

В Сети обнаруживается множество центонов. На многих сайтах мелькает такой:

 

Однажды в студеную зимнюю пору

Сижу за решеткой в темнице сырой.

Гляжу – поднимается медленно в гору

Вскормленный в неволе орел молодой.

И, шествуя важно, в спокойствии чинном,

Мой грустный товарищ, махая крылом,

В больших сапогах, в полушубке овчинном

Кровавую пищу клюет под окном

(Из школьного фольклора).

 

В материале С.Бирюкова (http://www.topos.ru/article/2085 ) приводится центон пушкиниста Н.О.Лернера:

 

Лысый с белой бородою (И. Никитин)

Старый русский великан (М. Лермонтов)

С догарессой молодою (А. Пушкин)

Упадает на диван (Н. Некрасов)

– и мн. др.

 

Центоны сочинялись (составлялись?) еще в глубокой древности.

Так, на сайте http://dic.academic.ru/dic.nsf/antique/657/Центон находим:

 

«Ц. ведет свое происхождение от древней пародии, встречающейся в комедиях Аристофана. В поздней античности был довольно распространенной литературной формой. В Греции были популярны homerokentrones, или произведения, составленные из стихов Гомера. В Риме чаще всего складывали ц. из стихов Вергилия, Овидия, Лукана. Известен свадебный ц. (epitalamium) Авсония, сложенный из стихов Вергилия. Встречаются ц. и в христианской литературе, где религиозное содержание выражалось посредством избранных стихов классических поэтов. Христианские ц. были включены в школьные программы вместо языческой литературы <…> (М.В. Белкин, О. Плахотская. Словарь «Античные писатели». СПб.: Изд-во «Лань», 1998)».

 

«После эпохи барокко, – читаем в http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_culture/1145/Центон, –

форма Ц. используется, в основном, как сатирический прием, стихотворная шутка (например, в эпиграммах). Свою новую жизнь Ц. обретает во второй половине XX в. В форме Ц. пишутся романы и крупные музыкальные произведения. Роман Р. Федермена «На ваше усмотрение» составляют цитаты из Ж. Дерриды, X. Л. Борхеса, Р. Барта и своих собственных романов. «Жизнь в исторических цитатах» представляет собой роман Я. Ривэ «Барышня из А», составленный исключительно из 750 цитат, заимствованных у 408 авторов. В «Истории длинного текста» О.Санде цитаты из «Одиссеи» и «Улисса» сталкиваются на двух колонках страницы, высекая, по мысли автора, новый огонь смыслов. Изменяется отношение к Ц. Идеологи структурализма и постструктурализма Р. Барт, Ю. Кристева, Ж. Деррида считают Ц. основой любого текста: “Цитаты, из которых соткан текст, являются анонимными, неустановимыми, и тем не менее уже читанными, это цитаты без кавычек” (Р. Барт). Для них нет принципиальной разницы между строгим Ц. и любым другим художественным текстом, т. к. в тексте они видят “методологическое поле” (Р. Барт) для различного рода языковых комбинаций, где слово создает свое собственное пространство и реализует собственное представление о времени».

 

Центон, как видим, рассматривается в постмодернизме как явление и проявление интертекстуальности.

Ср. также мнение С.Бирюкова: «Осип Мандельштам в 20-е годы говорил о цитате, как о цикаде, которая окликает. Виктор Шкловский в 70-е любил повторять, что мы держимся за цитату, как за стенку, словно учась ходить. В литературе всегда шла перекличка. Говоря очень обобщающе,— все центон, вся культура — лоскутное одеяло. Стала уже расхожей цитата из Ахматовой:

 

Не повторяй — душа твоя богата —

Того, что было сказано когда-то,

Но, может быть, поэзия сама —

Одна великолепная цитата.

(http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-19176/).

 

Центон, таким образом, есть прием, соединяющий, объединяющий в пространстве интертекста разные художественные манеры, различные художественные миры, несхожие культуры и отдаленные времена.

 

Вл. Новиков считает стихотворения-центоны особой жанровой формой: «...По аналогии с пародической структурой, с перепевом возникла особая жанровая форма, когда одним поэтом последовательно осваивается, “переводится” на собственный язык не отдельное выражение, не строфа, а целое произведение... Такой вид поэзии трудно назвать подражанием, “вариацией” или еще чем-нибудь в этом роде, поскольку чем ближе такое произведение к своему источнику в буквальном смысле, чем точнее и последовательнее используется здесь “рама” оригинала, тем отчетливее проступает преднамеренное несходство, свобода от чужого слова, новый, самостоятельный художественный смысл» (выделено нами. – Л.Г.) ².

 

Есть центоны, в которых степень участия автора-«составителя» весьма высока. Они обычно представляют собой не просто набор известных поэтических строк, а именно новый, самостоятельный художественный смысл. По структуре такие центоны также отличаются от «стандартных»: основа их конструкции – это строки и поэтические блоки самого автора, в которые встраиваются, к которым пристраиваются структурные части и частички, взятые из уже известных произведений. Приводимый ниже центон кажется нам именно таковым:

 

Снова утро туманное, хмурое утро седое,

Дождь по крышам стучит, отцвели хризантемы в саду,

Журавли улетают, трубя, и грозят нам бедою,

И летят снегири (не сочтите, что это в бреду),

 

Облетают последние маки в саду дяди Вани,

И сударыня-речка швыряет мой маленький плот,

И дубы-колдуны что-то шепчут, как ежик в тумане,

И встают тени прошлого вновь из поганых болот.

 

И тревожно в груди, словно тигры у ног моих сели,

И звучат, и звучат, и умолкнуть никак не хотят

То мелодия вальса, то песня рабочей артели,

И неясные думы, как в обруч горящий, летят.

 

И схожу я с ума, но к врачам обращаться не стану,

Лучше лягу-прилягу – меня на заре не буди

И не сыпь, умоляю, ты горькую соль мне на рану:

Просто кончилось лето, и юный октябрь впереди.

 

Помнишь, вел я когда-то безумные, страстные речи

С ненаглядной певуньей – и тень наводил на плетень…

Если б снова начать!.. Ты накинь, дорогая, на плечи

Оренбургский платок, кружева на головку надень –

 

И открой мне калитку, прими же меня, как родного,

Вот уж окна зажглись – не томи же меня, уступи!

Я вернулся домой. Я люблю тебя снова и снова.

Что мне снег, что мне зной? Пусть хоть пули свистят по степи!³

 

Показательно, что приведенный центон предваряется таким замечанием: «Надо родиться и вырасти в стране и ее культуре, чтобы оценить такое стихотворение».

 

Центон пришел и в практику современной школы. Так, в статье «Задание со звёздочкой*», размещенной на сайте http://lit.1september.ru/article.php?ID=200601220, Сергей Волков отмечает, что «…центоны хороши для школы, потому что составлены по произведениям русской классики…», и советует предложить «ребятам на уроке самим узнать, строки из каких стихотворений здесь взяты. Кстати, задание самому придумать центон тоже имеет немалую обучающую ценность, развивает поэтический слух. Давать это задание можно даже пятиклассникам. Замечательные центоны могут получиться, например, на материале басен.

 

Голодная Лиса залезла в сад,

В нём винограду кисти рделись,

У кумушки глаза и зубы разгорелись.

Отколь и как она к ним ни зайдёт,

То к темю их прижмёт,

То их понюхает, то их полижет.

Вдруг сырный дух Лису остановил…

(А.И. Коссаковская)».

 

На сайте http://www.literary.ru/literary.ru/размещена статья «Мини-центон, или еще один способ научиться отличать ямб от хорея»4, в которой автор рассказывает о своем опыте работы с учащимися по теме «Стихотворные размеры».

На одном из этапов работы ребятам было предложено взять какую-нибудь известную всем строчку и найти к ней продолжение – другую известную всем стихотворную строчку того же размера. Учитель считает, что «лучше брать первые строчки, которые часто дают название стихотворению, – первые строчки обычно лучше запоминаются, дают больше ассоциаций, они “ярче”, чем строки из середины стихотворения».

 

Для первого опыта взяли строку Лермонтова: «Скажи-ка, дядя, ведь не даром...» и искали к ней продолжение по оглавлениям самых разных стихотворных сборников. «Подходящее продолжение нужно еще поискать! – отмечает автор статьи. – Нужно все время сравнивать, ведь строчка, например, “Не жалею, не зову, не плачу” совсем не подходит, и дети это прекрасно чувствуют. Эта игра замечательно развивает “чувство размера”».

 

Вот что сочинили ребята:

 

Скажи-ка, дядя, ведь не даром

Певучесть есть в морских волнах? (Тютчев);

Скажи-ка, дядя, ведь не даром

Я помню чудное мгновенье? (Пушкин);

Скажи-ка, дядя, ведь не даром

По чувствам братья мы с тобой? (Плещеев);

Скажи-ка, дядя, ведь не даром

Всю ночь гремел овраг соседний? (Фет);

Скажи-ка, дядя, ведь не даром

Умом Россию не понять? (Тютчев) – и т.д.

 

В дальнейшем один из учащихся выполнил очень нелегкое задание – сочинил центон из двух текстов Блока:

 

Осенняя любовь

 

Когда в листве сырой и ржавой

Бессмысленный и тусклый свет,

Когда палач рукой кровавой...

Все будет так. Исхода нет.

 

Когда над рябью рек свинцовой...

И повторится все, как встарь,

Пред ликом родины суровой –

Аптека, улица, фонарь

( Александр Воронцов, 1996, 5 класс).

 

«В заключение, – пишет автор статьи, – хочу подчеркнуть три момента. Как уже говорилось, мини-центон есть средство научить (на практике) различать стихотворные размеры, развить “стиховедческое чутье” – это первое. Центон позволяет включить в работу и тех детей, кто решительно не способен “досочинить” самостоятельное продолжение стихов. Это второе. Но главное – то, что в процессе “сочинения” происходит переосмысление знакомых строчек. Самый яркий пример: невинное фетовское “Всю ночь гремел овраг соседний...”<…> в соседстве с “батальным” лермонтовским вдруг начинает описывать ситуацию бандитской разборки (в восприятии учеников), что вызывает немало веселья»…

 

Наш рассказ о центоне будет неполным, если не сказать, что существуют и прозаические центоны. Один из последних, известных нам, это центон А. Жолковского в его книге «Осторожно, треножник!» (М.: Время, 2010). Приведем только самое начало и самый конец этого центона:

 

«Дорогой друг мой,

я рад, что здоровье твое лучше; мое же здоровье… но в сторону

наши здоровья: мы должны позабыть о них, так же, как и о себе.

Меня тут сильно встряхнули, после чего обнаружилось, что больше

всего на свете мне хочется (и давно уже) умереть. В прошлом

письме я написал: плакать хочется; нет, неправда, не хочется, глаза

сухие и ум сухой.

<…>

Спасите меня! дайте мне тройку быстрых, как вихорь, коней!

взвейтеся, кони, и несите меня с этого света! Вон небо клубится

передо мною; струна звенит в тумане; с одной стороны море, с

другой Италия; вон и русские избы виднеют. Матушка, прижми ко

груди своей бедного сиротку! ему нет места на свете! его гонят!.. О

Родина! ПХЕНЦ! ГОГРЫ! ТУЖЕРОСКИП! Я иду к тебе. ГОГРЫ!

ГОГРЫ! БОНЖУР! ГУТЕНАБЕНД! СПОКОЙНОЙ НОЧИ!» (С. 488 – 494).

 

Да… Расшифровать этот центон совсем непросто.

 

Но, может быть, кто-нибудь из читателей сумеет?

_______ 

1 Краткая литературная энциклопедия. М.: СЭ, 1975. Т. 8. С. 384.

2 Новиков Вл. Книга о пародии. М., 1989. С. 327.

3 См.: http://www.liveinternet.ru/tags/%F6%E5%ED%F2%EE%ED/

Наша страница в FB:
https://www.facebook.com/philologpspu

К 200-летию
И. С. Тургенева


Архив «Филолога»: