— Учитель мог бы руководствоваться какими-то своими установками и предпочтениями, но реальность заставляет прежде использовать тот потенциал, который есть у школы. То есть теми учебниками, которыми располагает библиотека, учитель и пользуется. Естественно, учитель может привлекать какие-то альтернативные материалы. Но он не может заставить детей приобрести учебники – соответственно, все проходит через ту же библиотеку. Как правило, есть какие-то наиболее авторитетные авторы, и школа закупает их учебники. По истории России классический вариант – это учебники Данилова и Косулиной для среднего звена.

 

 

— У меня такое ощущение, что учебники не очень-то адаптированы к ЕГЭ, они мало чем отличаются от того, что было до ЕГЭ. То есть в них очень много информации, из которой, в общем, проблематично ученику выбрать главное.

 

 

— Скорее всего, дело в том, что ЕГЭ требует от выпускника прежде всего проблемного мышления. Там задается проблема, которую выпускник должен решить здесь и сейчас. Соответственно, наверное, и программа тоже должна быть построена на каком-то таком проблемном основании. А наши учебники предлагают некий набор фактов. Некий репродуктивный материал. Для того, чтобы выводить отсюда причинно-следственные связи, материала недостаточно.

 

 

— Да.

 

 

— Скорее всего, когда мы говорим про единый учебник, мы имеем в виду идеологический аспект. Когда мы направляем ученика в определенное идеологическое русло, здесь уже ни о какой собственной позиции речь идти не может. Если у нас будет единый стандарт, как понимать историю, это значит, что свободы в размышлениях, в оценках уже не будет. Но как можно однозначно интерпретировать историю? Мне кажется, что, когда существует множество мнений, множество вариантов изложения, мы можем как-то скоррелировать эти позиции. Если же исключить этот плюрализм, объективной картины трудно достичь. В сегодняшней школе, несмотря на то, что мы живем в XXI веке и кажется, что материалов вокруг нас очень много, особенно в связи с развитием интернета, все равно базовый источник информации – это учебник.

 

 

— Все-таки ученики, готовясь, например, дома по какой-то теме, будут скорее смотреть учебник, чем искать эту информацию в интернете. Им проще открыть учебник. Не всем, но большинству – да. Немало и таких, которые не делают ни того, ни другого…

 

 

— Думаю, что нет. Это проблемы общей культуры, которая формируется в целом в школе, а в большей степени, конечно, дома и на улице. Разумеется, школа – очень важный институт социализации, но порой те вещи, которые в школе декларируются, не воспринимаются учениками как истина, а как истина воспринимается то, что более близко и доступно. Это интернет, сверстники, это то, что дома происходит... Сможет ли учебник повлиять на культуру – большой вопрос. Большой вопрос.

 

 

— Думаю, что история играет, и должна играть, очень важную роль в воспитании патриотизма. Не только, конечно, история, но в частности она. Что касается содержательных моментов, то какие темы будут, так сказать, восприняты с точки зрения гордости за страну? Наверное, это прежде всего достижения искусства. В заданиях ЕГЭ очень много внимания уделяется культуре. Раздел «Культура» очень объемный, процентов 30 – 40 заданий в ЕГЭ посвящены культуре сейчас уже. Этого не было раньше. Кроме того, конечно, внешняя политика. Все эти победы героические… На личностях можно акцентировать внимание – выдающихся, известных. Что касается современности... Нужно ли говорить об этом? Я думаю, что нужно, но учитель, конечно, должен отдавать себе отчет в том, как это сделать. Учитель не должен направлять ученика в какую-то определенную ценностную систему, он должен предложить варианты, и не просто обрисовать их, а показать, где плюсы, где минусы. Чтобы ученик сам выбрал. Обозначать проблемы, которые сейчас есть, безусловно, нужно, потому что зачастую в обыденной жизни человек мало об этом задумывается, к сожалению. Особенно молодой человек. Урок школьный выступает некоей площадкой, где об этом можно подумать, подискутировать, найти какие-то, может быть, варианты решений, спрогнозировать какой-то результат.

 

 

— Как можно научить оценивать ситуацию с моральной точки зрения? Сможет ли школа сформировать ценностную картину?

 

 

— В том-то и дело… Но сейчас плюрализм, свобода. С одной стороны, мы ставим задачу «сформировать», а с другой – мы должны предоставить свободу в выборе позиций, ценностей.

 

 

— Обозначить варианты – да, но переубедить, заставить его думать по-другому… Понимаете, здесь сложность заключается в том, что даже если школа будет говорить одно, ученик может воспринимать это по-другому, потому что, например, дома, ему говорят совершенно противоположное. Тут возникает опасность лицемерия… На уроке мы все патриоты, мы декларируем этот патриотизм, говорим о том, что надо любить свою страну, свое государство, а дома родители говорят, что все ужасно, государство не может предоставить им защиту и так далее…. Естественно, это влияет на ученика. Как можно направить школьника именно на тот путь развития, который правильный? А какой он, правильный?

 

 

— Я не говорил, что не может повлиять, но заставлять, диктовать, говорить, что есть единственно правильный вариант – не может. У нас есть очень много моделей поведения, и что сейчас для общества является нормой?

 

 

— Это да, в этом абсолютно согласен. Безусловно. Это нужно формировать на всех предметах, какие есть в школе. Я понимаю мораль более широко – как образцы поведения. А к этому нужно очень осторожно подходить.

 

 

— А зачем тогда учитель нужен будет?

 

 

— В том-то и дело, что если учебник основательный и, так скажем, безальтернативный, самый лучший, что называется, идеальный, правильный, то – какая роль отводится учителю? Ученик сам его может изучить.

 

 

— Для учителя-исполнителя это, безусловно, удобно. Но как учитель без креатива сможет сформировать креативных людей? Кроме того, не будем забывать о том, что существует некая преемственность: после школы есть вуз. Получается, что в школе мы пытаемся все унифицировать, а в университете, наоборот, максимально индивидуализировать. В плане навыков, компетенций будущих выпускников, получается, что в школе мы формируем в них ординарность, единообразие – за счет всех этих единых стандартов. А когда они придут в университет, они окажутся перед необходимостью создать что-то свое. Школа пытается создать исполнителей, а вуз – самостоятельно мыслящих людей. Я пока не понимаю, в чем состоит единая концептуальная линия. Непонятно, что этой единой линией будет подчеркнуто. Если эта программа хотя бы будет представлена, тогда уже можно будет разговаривать. Ведь здесь нужно конкретно, конечно, говорить. Даже если не будет этой универсальной для всех программы, так или иначе учитель, который берет в пятом классе коллектив, идет по какой-то одной, заранее спланированной стратегической линии, по одной программе. Но свобода его заключается в том, что он может где-то эту линию скорректировать. Лично у меня порою возникают изменения, может быть, даже в четверти.

 

 

— Да, конечно. А что касается тех установок, которые даны создателям нового учебника [изложение материала в рамках логики непрерывной российской истории, взаимосвязи всех ее этапов, уважения ко всем страницам нашего прошлого – Н.Н.], то это самые общие установки. Это то, что должно относиться не просто к любому учебнику истории, но и к школе в принципе, к предмету, к дисциплине. Пока – это очень абстрактно. Ничего, что можно было опровергнуть, или согласиться… скорее всего, нужно просто подождать, что нам предложат. И все-таки думаю, что заставлять учителя выбирать какую-то обязательную программу — это ограничение творческого потенциала учителя.

Наша страница в FB:
https://www.facebook.com/philologpspu

К 200-летию
И. С. Тургенева


Архив «Филолога»: