Дружные, устойчивые семьи, как правило, обладают достаточно яркими чертами индивидуальности. Одним из проявлений этой индивидуальности является «домашний язык».

 

В языковом пространстве современного российского города основным полем речетворчества является обиходное, бытовое коммуникативное взаимодействие горожан как языковых личностей. Можно выделить три основные сферы речевого общения на этом уровне: семья, улица, работа. Наиболее специфические речевые средства представлены в так называемом «домашнем, или семейном, языке».

  

В начале нашего исследования мы выбрали для использования термин «домашний язык», но в ходе работы оказалось, что это наименование не совсем точно, ведь само понятие «язык» уже предполагает наличие системы. В «языке семьи» не существует системы как таковой, а выделяются лишь элементы системы русского литературного языка, на основе которой он, в сущности, и строится. Единственный термин, который, как нам представляется, может претендовать на роль постоянного наименования изучаемого явления, предложен Б.Я.Шарифуллиным: в его работе «язык семьи» квалифицируется как особый вариант национального языка – ойколект (от греч. oikos – «дом»)¹.

 

Этот вариант встраивает данный термин в ряд аналогичных: идиолект (совокупность формальных и стилистических особенностей, свойственных речи отдельного носителя данного языка), социолект, диалект, гендерлект – эти термины называют особенности говорения людей в зависимости от территории, на которой они живут, от каких-то социальных параметров (образование, культура, профессия, статус…), половой принадлежности и т.д.

 

Поэтому именно термин «ойколект» в нашей работе будет использоваться постоянно для обозначения явления «язык семьи». (Наряду с термином «ойколект» мы оставляем и понятие «домашний язык», однако с той долей условности, о которой уже было упомянуто).

 

Ойколект – это язык, на котором общаются самые близкие люди. Его словарный состав никто специально не разрабатывает, однако он очень динамичен и быстро реагирует на любые изменения в жизни его носителей. Этот «язык» существует внутри семьи и понятен только членам этой семьи. Он составляет духовный мир, средство общения людей, которые объединены общими привычками и семейными традициями. Именно в такой атмосфере взаимопонимания создается и живет особый «язык», который не замкнут, так как в нем постоянно идет пополнение лексического и фразеологического состава. Это зависит не только от характеров, темпераментов, возрастов, профессий членов одной семьи. Каждая новая ситуация в жизни родных людей может стать поводом для случайного создания новой речевой единицы, поражающей своей экспрессивной окраской и эмоциональностью. При этом сами носители «домашнего языка» часто не осознают себя творцами и не ощущают смысловую, фонетическую или грамматическую странность созданного ими коммуникативного речевого элемента.

 

Как основная форма общения в семье, ойколект обладает определенными речевыми функциями, проявляющимися в типовых, то есть повседневных, ситуациях взаимодействия членов семьи.

 

Например, Е.Ю.Кукушкина отмечает три основные функции ойколекта:

• коммуникативная (функция общения);

• игровая (борьба с рутиной, однообразием повседневного быта и стремление к созданию особых языковых средств, присущих только данному микроколлективу и отделяющих его от остальной языковой среды);

• функция «тайного языка» («...Семейный диалект обладает замкнутостью, употребляется только между членами семьи. Стоит появиться на горизонте постороннему человеку или даже представителю другого поколения той же семьи, как носители диалекта тут же переходят на обычную разговорную речь»²).

 

В этом материале объектом изучения является язык пермской семьи Рычаговых-Безукладниковых. Семья состоит из 4 человек:

Рычагов Владимир Владимирович (папа), 43 года;

Рычагова Татьяна Викторовна (мама), 44 года;

Рычагов Степан Владимирович (сын), 10 лет;

Безукладникова (Бондаренко) Алиса Олеговна (дочь и соавтор настоящей статьи), 22 года.

 

Основным лингвистическим методом явился прием наблюдения и описания речевого материала: наблюдение за речевым поведением членов семьи, опрос и запись речевого материала.

 

В хорошей семье всегда любят хорошую шутку. Немецкий философ Х.Г.Гадамер писал: «Языковая игра – это такое понятие, где речь идет не об игре с языком <...>, но об игре самого языка, который с нами заигрывает»³. Каждый день мы убеждаемся в справедливости этого положения: вся наша жизнь пронизана языковой игрой, язык заигрывает с нами на каждом шагу и нас втягивает в свою игру. Речь прежде всего идет о так называемых ходячих шутках. Они часто представляют собой рифмовки и практически не претерпевают грамматических трансформаций в оригинальной семейной речи. Кроме того, они почти всегда относятся к тому, что происходит здесь и сейчас.

 

Как правило, шутка не шифрует, не кодирует, а прямо указывает на того, кто является адресатом высказывания – мужчина или женщина. Это относится, например, к номинации женской прически – «Я упала с сеновала, тормозила головой» (здесь и далее курсивом выделены речевые единицы нашего ойколекта).

 

Ходячая шутка продуктивно отражает все известные приемы создания комического эффекта, например:

 

• акрофония (перестановка букв в словах): «Сейчас как режиком заножу – будешь дрыжками ногать»;

• гипербола (литота): «Волос осталось на одну драку»;

• алогизм: «Дайте попить, а то так есть хочется, что переночевать негде».

 

Ходячие шутки, в роли которых выступают пословицы/поговорки, представляют собой оформленные предложения и повторяются в более или менее неизменном виде, «насыщаясь» переносным смыслом, соответствующим той или иной ситуации.

 

Как и во фразеологизмах, смысл ходячих шуток обнаруживается не в виде суммы значений составляющих лексических компонентов, а в виде интегральной ситуативно-семантической величины, например: «Факир был пьян, и фокус не удался» – нечто ожидаемое не состоялось.

 

Следует заметить, что пословицы/поговорки и фразеологизмы свободно входят и в сугубо книжную, и в разговорную речь – ходячие же шутки актуализируются только в разговорной речи, причем исключительно в ее фамильярной форме. В них сплошь и рядом используются разные ненормативные элементы, как лексические («Руки мерзнут, ноги зябнут, не пора ли нам дерябнуть?»), морфологические («Кина не будет, кинщик заболел»), так и синтаксисические («Кто даму ужинает, тот её и танцует»). Но окрашенность такого рода как раз отвечает задачам «семейной» речи – раскрепоститься, расслабиться, получить эмоциональное отдохновение, тем самым противопоставить, как правило, деловую речевую ситуацию рабочего дня домашней обстановке.

 

По своей функции ходячие шутки в семье Безукладниковых-Рычаговых, как правило, образуют тип шутки-реакции, или «фразеорефлекса» (по В.Г.Гаку).

  

Шутки-реакции в основном представляют собой прецедентные тексты. Под прецедентным текстом мы понимаем законченное и общеизвестное в конкретной речевой культуре высказывание. Это тексты, на которые ссылаются многие, поскольку считают их важными для данной конкретной ситуации. Источником прецедентных текстов прежде всего являются фразеологические единицы (последние при широком подходе могут включать в себя и афоризмы, и названия фильмов, книг, песен, и фрагменты рекламных роликов, и ставшие известными высказывания общественных деятелей, политиков и т. д.). Прецедентным может быть текст любой протяженности – от афоризма до эпоса. Частотность обращений к какому-либо тексту при построении новых текстов свидетельствует о ценностном к нему отношении и, следовательно, о его прецедентности (см. примеры, приведенные ранее).

  

Шутка-реакция может быть мгновенным, автоматическим ответом на реплику собеседника и всегда переводит разговор из серьезного плана в шутливый. Например:

• − Не торопись с выводами, подумай хорошенько!

 

Среди шуток-фразеорефлексов довольно много семантически опустошенных, неинформативных – типа:

 

Самым важным в ойколекте, на наш взгляд, является эмоционально-экспрессивная окрашенность или оценочность речевых единиц, то есть коннотация. В ойколекте существуют все виды коннотации, так как в нём всегда действует принцип: дома – как хочу, так и говорю. По этой причине то, что в литературном языке является речевой или стилистической ошибкой, в ойколекте считается обычным и ничуть не странным употреблением.

 

В исследуемом «домашнем языке» можно выделить следующие типы коннотативных употреблений:

 

1. Слова и выражения с эмоциональной коннотацией, выражающие чувства, волевые побуждения, чувственные или интеллектуальные сравнения. Например:

а) слово «пультяра» в ойколекте обозначает «пульт управления телевизора». Совершенно очевидно, что данное слово образовано по аналогии с просторечными лексическими единицами такой словообразовательной модели, как «котяра», «носяра», в которых суффикс «яр» передает размерно-оценочный смысл. В слове же «пультяра» этот суффикс, на наш взгляд, утрачивает указанное значение, зато выполняет функцию создания необычной формы;

б) слово «кофяк» (вместо общеязыкового «кофе»), скорее всего, образовано по аналогии со словами «тюфяк», «шустряк», «товарняк» и т.д. Суффикс «як», не меняя общего лексического значения, придает слову несколько фамильярную, даже грубоватую просторечную окраску.

Заметим, что в ойколекте многие слова создаются по аналогии именно с просторечными употреблениями, что способствует созданию сниженной эмоциональной коннотации. А языковая аналогия – важнейший фактор развития языка – позволяет говорящему легко переходить от корпуса известных ему форм к созданию новых, что происходит, конечно, и в литературном языке, но особенно регулярно – в «домашнем».

 

2. Слова и выражения с оценочной коннотацией, которые квалифицируют обозначаемый предмет как положительный или отрицательный по отношению к социальной норме, устанавливают ценность или значение кого-либо/чего-либо. Например, в нашем ойколекте существуют как слова с положительной оценкой («шедеврально» – очень красиво; «женулька» – жена), так и выражающие осуждение, неприятие, неодобрение, иронию («балды» – глупые люди; «помадёнка» – помада; «варики» – варианты; «бегемотиться» – отлеживать бока; «жулье» – нечестный человек, причем в этом случае собирательное существительное употребляется именно в значении конкретного, одушевленного, в форме ед. ч.).

 

3. Слова и выражения образной коннотации. Суть образной коннотации состоит в эффекте прозрачной внутренней формы. Например, «лазалки или ползалки» – так в ойколекте называется детский спортивный комплекс. В данном случае в роли «бросающегося в глаза» признака выступает функция «лазать» («лазалки») или «ползать» («ползалки»). А в слове «режницы» (то есть «ножницы») выступает функциональный признак «резать». Таким образом, на первый план выходит какой-то один важный признак предмета или явления, что и приводит к образному переосмыслению общелитературных единиц.

 

4. Слова и выражения с экспрессивной коннотацией, которые передают чувства, переживания. В таких употреблениях часто происходит замена одного слова целым оборотом или замена компонента внутри общеизвестной фразы. Например: а) один из самых ярких оборотов нашего ойколекта – «дышать не вижу» в значении «тесно». Выражение парадоксально и поэтому экспрессивно, в нем просматривается аналогия с известным «не слышу без очков»; б) частотно в семье и выражение «я вас алло», в котором «телефонное» «алло» заменило глагол «слушать» в постоянной форме 1-го лица единственного числа настоящего времени – «слушаю». Ясно, что в общелитературном предложении-ответе на телефонный звонок глагол всегда абсолютно нейтрален, а междометие «алло», разрушая синтаксический строй, но не «уводя» от общей семантики, придает фразе грамматическую парадоксальность и экспрессию.

 

5. Функционально-стилистическая коннотация в ойколекте проявляется в обыгрывании разностилевых регистров. В одних случаях это вызвано своеобразным маскарадом, когда говорящий сознательно переключается на чужой социолект, пародируя несвойственные его обычной речи черты с целью пошутить. Часто передразнивание используется для того, чтобы показать дистанцию, непричастность данного носителя ойколекта к воспроизводимым образцам. Например: а) в доме часто употребляется следующее выражение: «Татьяна Викторовна, по причине того, что Ваш сын не убрал свое рабочее место, я отказываюсь находиться в этой комнате». Это длинное сложноподчиненное предложение не что иное, как своеобразная пародия, комическое подражание канцелярскому слогу официально-делового функционального стиля; б) иногда речевая стилизация носит характер не книжного стиля, как в предыдущем примере, а сниженного жаргонного «языка»: выражение «Не по фене шелестишь, цветочек, запарафиню!» в значении «Не по делу говоришь, накажу» явно парадирует способ изъяснения носителей арго (тюремного жаргона).

 

Как правило, переключение с одного языкового регистра на другой у образованных людей происходит свободнее, чем у того, кто, обладая невысокой речевой культурой, может многие «сниженные» явления языка применять наивно, не придавая им функциональной и эмоциональной нагрузки. Г.О.Винокур в своей статье «Функциональная и социальная характеристика стилистических свойств высказывания в современном русском языке» писал: «Не только в книжной, но и в разговорной речи интеллигенцию отличает умение вживаться в любой языковой «образ», приспосабливать его к выразительным задачам речевого общения, то есть делать «чужое» «своим», а значит, относиться к разным типам своей деятельности «рефлективно», привнося в разговорную речь момент специального отбора, выражающегося в том, что стилистические столкновения используются в интеллигентной речи гораздо чаще с экспрессивным подтекстом, чем прямолинейно»⁴. Действительно, в нашем ойколекте мы наблюдаем ту же картину, когда члены семьи используют иронический, юмористический подтекст для передачи главной мысли. Например: «Он стоял и любовался собой, наблюдал за своей грудой мышц». Именно подтекст и экспрессия дают понять, как далека эта характеристика от той, которую заслуживает человек в действительности.

 

Таким образом, мы можем заключить, что в «домашнем языке» коннотация – одно из важнейших явлений, собственно, и позволяющих сформировать ойколект как таковой.

 

 

 

__________

^1. Шарифуллин Б.Я. Язык современного сибирского города // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения. Красноярск, 1997. Вып. 5. С.59.

^2. Кукушкина Е.Ю. «Домашний язык» в семье // Язык и личность. – М., 1989. С. 30.

^3. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М., «Прогресс», 1988. С.565.

^4. Винокур Г.О. Функциональная и социальная характеристика стилистических свойств высказывания в современном русском языке. Избранные работы по русскому языку. – М., 1959. С.37.

Наша страница в FB:
https://www.facebook.com/philologpspu

К 200-летию
И. С. Тургенева


Архив «Филолога»: