Рассказ А. Платонова «Корова» давно вошел в школьную программу. Учителя накопили немалый опыт его изучения¹. Однако даже беглый обзор современных методических разработок убеждает в том, что вне поля зрения словесников по-прежнему остаются важнейшие аспекты текста, уже не раз освещавшиеся платоноведами (Н. В. Корниенко, С. Г. Семеновой, В. А. Чалмаевым и др.). Цель данных рекомендаций – сделать менее ощутимым разрыв между широко известными работами ученых и школьной практикой.

 

Прежде всего имеет смысл воспроизвести некоторые моменты творческой истории произведения. Рассказ был написан в конце 1930-х – начале 1940-х гг., а опубликован только в 1962 г². Первоначально он назывался «Добрая корова». В 1940-е гг. А. Платонов предпринимал попытки напечатать его в сборниках «В сторону заката солнца», «Вся жизнь» и др. В датированном 1943 годом черновом составе книги «В сторону заката солнца» «Добрая корова» значилась под номером четыре. Как замечает Н. В. Корниенко, «хорошо зная логику своих “неистовых ревнителей”», писатель колебался с включением в окончательный список таких рассказов, как «Корнеплод», «Среди природы», «Добрая корова», «Избушка бабушки», и отказался от трех из них, в том числе от «Доброй коровы», как от способных в условиях военного времени вызвать раздражение критики своим слишком «мирным» пафосом³.

 

В книгу «Вся жизнь», над которой А. Платонов работал в 1943-1945 гг., рассказ «Корова» входит наряду с рассказами «Никита», «Юшка», «Цветок на земле», «Июльская гроза», «Избушка бабушки», «Семья Иванова». Появление в 1946 г. на страницах «Нового мира» рассказа «Семья Иванова», в сложившейся после доклада А. Жданова атмосфере воспринятое как «серьезный идейный провал» журнала, предельно осложнило прохождение рукописи «Всей жизни» по издательским инстанциям и в конечном счете сделало невозможным ее публикацию⁴.

 

Вульгарно-социологическую критику возмущал устойчивый интерес автора к темам смерти, сиротства, изначального трагизма бытия; стремление писателя восстановить в правах вечные нравственные ценности (любовь, сострадание, всеобщее родство и т.п.) оценивалось как «ревизия христианства», «юродство». В этом отношении показательно резкое неприятие, которое вызывал у оппонентов А. Платонова финал «Коровы». Так, С. Субоцкий считал, что сочинение Васи на тему «Как я буду жить и работать, чтобы принести пользу Родине», «данное как концовка рассказа, будучи по форме ложно-значительным, а по сути бессодержательным, звучит пародийно и вместе с тем как бы стремится придать рассказу о частном случае характер чересчур широкого обобщения»⁵. Ю. Либединский, которого концовка рассказа также не устраивала, настаивал на том, что «следует спросить автора, зачем понадобилось ему приплести юродские рассуждения о коровьей доброте к такому серьезному чувству, как любовь к родине»⁶. Как подчёркивает Н. В. Корниенко, следствием указанных претензий станет исчезновение темы сочинения из большинства посмертных изданий рассказа «Корова»⁷. Вася будет писать сочинение на тему «из своей жизни». Сочинение будет выглядеть так: «У нас была корова. Когда она жила, из неё ели молоко мать, отец и я. Потом она родила себе сына – телёнка, и он тоже ел из неё молоко, мы трое и он четвертый, а всем хватало. Корова ещё пахала и возила кладь. Потом её сына продали на мясо. Корова стала мучиться, но скоро умерла от поезда. И её тоже съели, потому что она говядина. Корова отдала нам всё, то есть молоко, сына, мясо, кожу, внутренности и кости, она была доброй. Я помню нашу корову и не забуду»⁸. Вместе с темой сочинения исчезали следующие рассуждения героя: «Как я буду жить, я не знаю, не задумывался ещё. /…/ Теперь ничего нету. Где корова и её сын – телок? Неизвестно /…/ Я тоже хочу, чтобы всем людям нашей Родины была от меня польза и хорошо, а мне пусть меньше /…/». В результате произведенной правки смысл финала заметно обеднялся. Память о тех, кто отдал нам всё, теряла ту актуальность, которую она имела в контексте раздумий героя о цели жизни, о служении Родине.

 

В рамках творческой истории произведения полезно обсудить автобиографические аспекты текста, в частности его связь с личной трагедией автора.

 

В 1938 г. прямо на улице был арестован пятнадцатилетний сын писателя Платон. Его обвинили в руководстве антисоветской молодёжной организацией и приговорили к десяти годам лишения свободы. Родителям не удалось спасти единственного сына. После длительного пребывания в тюрьме мальчик был отправлен на работу в норильские рудники. Вскоре от непосильного труда Платон заболел, стал харкать кровью.

 

Обстоятельства его освобождения сохранили воспоминания Е. Таратуты: «Андрей Платонович рассказывал мне, как он обратился за помощью к Шолохову, которого знал давно. На встрече со Сталиным Шолохов рассказал ему о сыне Платонова. /…/ И Сталин распорядился произвести переследствие. Следователь оказался честным, стал проверять, собирать показания. Он рассказал родителям Платоши, как было дело. Выяснилось, что два мальчика влюбились в одну девочку в классе, ей больше понравился Платоша. Тогда тот, другой влюбленный, чтобы устранить соперника, донес на него, обвиняя его в заговоре против Сталина. Переследствие подошло к концу, но следователь не успел составить заключение – умер от инфаркта. Всё затянулось, рассказывал Андрей Платонович, назначили другого следователя. Надо было всё проверять сначала, заново опрашивать людей. Вначале готовые восстановить истину, по второму разу люди уже боялись… Но следствие было доведено до конца. Платошу реабилитировали /…/»⁹.

 

После трехлетнего заключения юноша вернулся домой безнадежно больным. Он умер в январе 1943 г. на руках у своего отца¹⁰. В. А. Шошин, обозревая письма к Андрею Платонову, хранящиеся в Рукописном отделе Пушкинского Дома, замечает: «От тех дней запомнилось чёрное, вогнутое от страданий лицо Андрея Платоновича. Как страдал он тогда – нельзя и представить! – он, хотевший верить в бессмертие и вечную связь живых и ушедших…»¹¹.

 

А. Платонов понимал, что его сын расплатился – «ответил» – «за отца», и это лишь усиливало остроту отцовских переживаний. Писатель работал над рассказом, когда трагическая развязка была неминуемой. Невосполнимость предстоящей утраты и сделала таким пронзительным горе коровы, потерявшей своего сына. Корова является символом, олицетворяющим мать, что оправдывает выбор данного образа для воплощения «родительских» чувств.

 

Вера в бессмертие – «идея жизни», о которой упоминает В. А. Шошин в связи с постигшим писателя несчастьем, – относится к числу излюбленных платоновских идей, которую, как замечает С. Г. Семёнова, сам автор «считал как бы генетической программой всего своего творчества»¹². Платоновская «идея жизни» восходит к фундаментальным положениям «Философии общего дела» Н. Ф. Фёдорова. Н. Ф. Фёдоров, как известно, считал смерть «последним врагом» человека и призывал к её уничтожению. В воскрешении умерших, в утверждении всечеловеческого братства он видел главное, общее дело, касающееся каждого землянина¹³. А. Платонову была близка вера мыслителя в то, что стихия смерти не всесильна: ей противостоят воля, знание, труд и любовь человека. Надежды на преображение мира писатель связывал с будущим, отсюда особое отношение к детям как к «фактическим жителям» грядущего, «спасителям Вселенной».

 

Ситуация противоборства человека и смерти – одна из наиболее устойчивых в прозе А. Платонова. Она определяет основную коллизию и в рассказе «Корова». Мотив преодоления смерти выполняет в данном произведении сюжетообразующую функцию, обусловливает отбор и фокусировку жизненного материала, характер поступков и мыслей юного героя. Убедимся в этом.

 

Обратим внимание на пейзаж. Ведущими в нём являются темы умирания, гибели. Корова жевала «давно иссохшую, замученную смертью былинку». Кругом «простирались ровные, пустые поля, отрожавшие и отшумевшие за лето и теперь выкошенные, заглохшие и скучные». Ветер шевелил «остья скошенных хлебов и голые кусты, омертвевшие на зиму». Вася боялся заходить в палисадник, потому что «он ему казался теперь кладбищем растений». Примечателен выбор не только времени года (осень – последняя пора перед зимним омертвением), но и времени суток (несчастье случилось в «самые короткие дни», когда «уже смеркалось»). Убит телёнок. Погибла корова. Гибель угрожала железнодорожному составу. Всё вокруг словно пропитано смертью, на всем лежит печать «замученности смертью».

 

Смерти противостоит десятилетний Вася Рубцов, «с малолетства уже полный человек». Платоновские дети отрицают смерть не только фактом рождения. Они увеличивают «вещество» жизни своей любовью и трудом.

 

В методических разработках немало сказано о трудолюбии мальчика, о его способности сопереживать чужому горю. Однако высокие нравственные качества героя рассматриваются, как правило, в отрыве от авторской «идеи жизни». В итоге – замалчивается источник важнейших платоновских представлений. Но это – одна беда. Другая – в том, что «редуцируются» сами представления: из них «выпадает» близкая автору фёдоровская надежда на спасение всего живого, вера в конечную победу над смертью. Вне связи с фёдоровским учением трудно объяснить особую привязанность писателя к своему герою: трудно понять, за что он награждает десятилетнего мальчика столькими добродетелями.

 

Сопротивление ребёнка «последнему врагу» человечества у А. Платонова носит активный характер: «Вася постоял около неё, а потом обнял корову снизу за шею, чтоб она знала, что он понимает и любит её». В данном поступке, как и в рассуждениях о томившемся в корове горе, тяжком, трудном, безысходном, способном только увеличиваться, прочитывается восходящая к Н. Ф. Фёдорову мысль о немом горе Вселенной, которое может услышать и понять только человек. Корова «своё горе /…/ не умела в себе утешить ни словом, ни сознанием, ни другом, ни развлечением, как это может делать человек». Предназначение человека состоит ещё и в том, чтобы помочь изжить горе тем, кто сам не в состоянии справиться с ним. Васины любовь и понимание не смогли избавить корову от страданий и смерти. Но автору важен не столько результат усилий героя, сколько его естественная готовность противостоять стихии смерти. Детское неприятие смерти, свидетельствующее о душевном здоровье и жизнестойкости «фактических жителей» грядущего, – залог того, что «последний враг» человечества будет повержен.

 

Уже не раз отмечалось, что о паровозе А. Платонов говорит как о живом существе. Как к живому, относится к нему Вася. «Вася направился с фонарем к паровозу, потому что машине было трудно и он хотел побыть около неё, словно этим он мог разделить её участь». Как всё живое, паровоз смертен, его жизнь целиком находится в руках человека. Вася чувствует себя «важнее паровоза», потому что своими знаниями и умениями заставляет отступить подстерегавшую машину смерть.

 

Присущее всякому ребёнку любопытство (желание понять, отчего работает то или иное устройство, объяснить мир так, чтобы всё в нём было понятно) получает у А. Платонова весьма характерное толкование: «Его мучило, если он видел какой-либо предмет или вещество и не понимал, отчего они живут внутри себя и действуют». В Васиной мýке, его стремлении прикоснуться к тайнам жизни «просвечивает» фёдоровская мечта о человеке, способном превратить стихийно-разрушительный ход природных сил в сознательно-созидательный.

 

С образом Васи А. Платонов связывает известные фёдоровские представления о том, что человек «питается» жизнью других – растений, животных, себе подобных. Писатель, по словам С. Г. Семёновой, любил подчёркивать: «…В человеке живая плоть мира, которую он убивает и пожирает, должна идти на высшее: на рост его ума, творческих сил, согревание души, чтобы в конечном итоге сделать его способным на самое дерзновенное: спасение мира от закона всеобщего пожирания»¹⁴.

 

В детализации того, чем именно Вася и его семья обязаны корове (ср.: «…Из неё ели молоко мать, отец и я»; «Корова отдала нам всё, то есть молоко, сына, мясо, кожу, внутренности и кости»), опредмечивается принципиальная для автора мысль о существовании человека за счёт чужой жизни. Как и мечтал А. Платонов, его юный герой, поглощая живую плоть мира и таким образом включаясь в общую жизнь, «приобретает» не только сытость, но и хорошую душу, тратит силы действительно на высшее – на противостояние смерти.

 

«Идея жизни» кульминирует в финале произведения, в сочинении Васи. Корова умерла, но детское сознание не желает покориться свершившемуся факту и оставляет корову жить. Если нельзя жить в мире, живи во мне, в моей памяти, – такова логика детского, по Платонову, самого правильного взгляда на жизнь.

 

Именно эту специфику не учитывают, когда пишут, что Вася «ещё не знает того, что уже давно известно взрослым людям, он только постигает этот устойчивый жизненный порядок, безжалостный к бессловесным существам», отсюда и грусть, сопровождающая процесс узнавания жизни и её законов¹⁵.

 

Рассказ не о том, как Вася понял, что всё живое смертно. Рассказ о том, как детская душа противится смерти. О смерти мальчик знал ещё до того, как умер телёнок и погибла корова. С призывом «не умирай!» он обращался к молодому человеку, которого увидел в окне проезжавшего мимо поезда. Автор акцентирует внимание на отношении Васи к смерти как к тому, чего не должно быть на свете, его стремлении действовать вопреки ей («помнить», «не забывать»). Что касается платоновской грусти, то о ней очень точно сказала С. Г. Семёнова: «В чувстве грусти для Платонова большой залог и обещание, грустно – значит, нехорошо всё происходит, не должно так быть. В грусти и тоске – в отличие от скуки – выход за себя, начало движения, стремление к идеалу, находящемуся вовне и выше. Это очень важное для Платонова чувство, он его лелеет так, что оно становится у него, можно сказать, важным нравственным чувством. Это чувство зовёт спасти всё живое»¹⁶.

 

Здесь уместно напомнить об одном из литературных подтекстов «Коровы», на который обратила внимание Е. Д. Толстая, – на историю о корове, рассказанную В. В. Розановым в письме к Э. Голлербаху. Воспроизведём её: «И вот корова умерла. Она была похожа на мамашу и чуть ли тоже “не из роду Шишкиных”. Не сильная, она перестала давать молоко. Затвердение в вымени. Позвали мясника. Я смотрел с сеновала. Он привязал её рогами к козлам или чему-то. Долго разбирал шерсть на затылке: наставил и надавил: она упала на колени и я тотчас упал (шалость, страх). Ужасно. И какой ужас: ведь – кормила, и зарезали. О, о, о… печаль, судьба человеческая (нищета)»¹⁷. Е. Д. Толстая объясняет отмеченную ею параллель следующим образом: «На то, что платоновский текст, возможно, связан с розановским, указывает имя героя рассказа – мальчика Васи Рубцова, которого, как и Васю Розанова, потрясает смерть коровы. Фамилия “Рубцов” может быть глубоко мотивирована идеей “Рубца-травмы”, которая и является предметом обоих текстов, а также глаголом “рубить”, который актуализируется постольку, поскольку речь идёт о забое скота»¹⁸.

 

Переклички между двумя текстами несомненны, как несомненны и весьма существенные отличия. В. В. Розанов вспоминает свои детские впечатления (ужас, охвативший его при виде убитой коровы), чтобы выразить скорбь по поводу жалкого удела всего живого и человека в том числе. А. Платонов рассказывает о корове, мальчике и паровозе, чтобы восхититься инстинктивной детской способностью сказать смерти «нет!». В фокусе его произведения – не отчаяние ребёнка, а его [ребёнка] сопротивление величайшей природной несправедливости.

 

В стремлении героя разделить участь попавшего в беду есть элемент жертвенности. Непосредственно он выражен в словах Васи: «Я тоже хочу, чтобы всем людям нашей Родины была от меня польза и хорошо, а мне пусть меньше…» Жертвенность прочитывается как искупление вины перед умершими. Из чувства вины, по Платонову, и возникает стремление изменить привычный ход вещей, приводящий всё живое к гибели.

 

Васю волнует и влечёт к себе весь мир. Он буквально заворожён далью. В финале зов дали и пространства приобретает весьма характерные обертоны: «Где корова и её сын – телок? Неизвестно». «Где, кто – звучит вопрос и зовёт найти»¹⁹, – комментирует сходные ситуации в других платоновских произведениях С. Г. Семёнова. Зов дали и пространства исследовательница интерпретирует как возрождение наивной, детской, безудержной скорби по унесённым смертью: «По Фёдорову, в этом зове проступает архаичный пласт психики человечества, запечатлённый в древних мифах о поисках “страны умерших” с целью их вызволения оттуда»²⁰.

 

В приверженности А. Платонова фёдоровским заветам убеждает сопоставление рассматриваемого рассказа с рассказом «Корова» Л. Толстого. В том и другом произведении речь идёт о гибели коровы и покупке новой. Семья овдовевшей Марьи бедна; небольшой достаток и в Васиной семье. Приобретение новой коровы, требующее серьёзных затрат, для обеих семей сопряжено с лишениями. Бабушка, оставив Марью одну с шестью детьми, уходит на службу в барский дом и лишь через год приносит необходимые 20 рублей. Отец Васи деньги на покупку новой коровы тоже должен «собирать» – «профсоюз, касса, служба /…/ – оттуда, отсюда». В той и другой семье корова – кормилица, «без неё трудно». Обеим семьям в трудную минуту на помощь приходят люди. У Л. Толстого соседка сидит с детьми, когда мать и бабушка едут на базар, сосед дядя Захар отправляется вместе с ними, чтобы помочь в выборе коровы. У А. Платонова машинист отдаёт отцу Васи свою премию. В том и другом рассказе идиллически окрашенные финалы. В «были» Л. Толстого дети сидят кругом и наблюдают за тем, как мать доит корову. «Надоила мать половину подойника, снесла на погреб и отлила детям горшочек к ужину». В рассказе А. Платонова возвращается из школы Вася, приходит с линии отец и показывает матери 100 рублей, «две бумажки, которые ему бросил с паровоза машинист в кисете из-под табака».

 

На фоне отмеченных совпадений отчётливо видны различия. Л. Толстой характеризует внутреннее состояние коровы двумя словами: «Бурёнушка скучна». А. Платонов на протяжении всего повествования фиксирует внимание на том, о чём думала и что чувствовала корова. У Л. Толстого корову убивают, потому что она всё равно «жива не будет». У А. Платонова потерявшая телёнка корова сама ищет смерть и находит её под колёсами поезда. В рассказе Л. Толстого в смерти коровы повинен мальчик, бросивший в лоханку мелкие стёклышки от разбитого им стакана, надеявшийся таким образом скрыть от матери свой проступок. В рассказе А. Платонова ребенок всеми силами стремится предотвратить несчастье, а его отец, продав телёнка на мясо, делает лишь то, что делают все, кто растит «живность».

 

Трудно не заметить полемики А. Платонова с Л. Толстым. Слишком прочно он «подключил» рассказ к хрестоматийно известному сочинению своего великого предшественника (даже название произведения сохранил), слишком откровенно (на свой лад) «переписал» его центральную коллизию. Мотивы полемики, как кажется, выходят за пределы рассматриваемых рассказов и объясняются разным отношением писателей к Н. Ф. Фёдорову и его учению.

 

Известно, что вопрос о смерти был одним из самых мучительных для Л. Толстого, что Толстой-моралист спасение связывал с праведной жизнью, предполагавшей нравственное самоусовершенствование, просветление души. Известно также, что Л. Толстой был лично знаком с Н. Ф. Фёдоровым и высоко ценил его «Философию общего дела». Однако фёдоровскую веру в грядущую победу над смертью писатель не разделял. Н. Ф. Фёдоров надеялся на преображение всего природно-космического порядка, призывал отказаться от пассивного отношения к миру. «Фёдоровскому воскрешению как высшей ступени нравственности, его призыву к реальному преображению мира и человека, – пишет С. Г. Семёнова, – Толстой противопоставил призыв к духовному, моральному воскресению: “не плотское и личное восстановление мёртвых, а пробуждение жизни в боге”»²¹.

 

А. Платонову импонировал фёдоровский пафос действия, конструктивный характер веры философа в безграничные возможности человека, в том числе и в возможность победы над «последним врагом» человечества. Поэтому его Вася своим трудом, знаниями и щедростью души увеличивал «вещество» жизни, в то время как дети из толстовской «были» только страдали (плакали, виновник несчастья Миша испытывал муки совести, «не слезал с печи, когда ели студень из коровьей головы», «каждый день во сне видел, как дядя Василий нес за рога мёртвую, бурую голову Бурёнушки с открытыми глазами и красной шеей»).

 

Отличия в разработке сходных коллизий связаны с тем, что писатели решали разные художественные задачи. «Корова» Л. Толстого входила в его «Новую азбуку» (1875), адресованную детям, вместе с грамотой осваивавшим и нормы человеческого поведения. Отсюда и назидательный характер произведений (всякий скрытый проступок чреват непредсказуемыми последствиями, всё тайное становится явным и т. п.). Подзаголовок «быль» призван усилить «правдивость» рассказа и непреложность его морали. А. Платонов писал о детях, но не только и не столько для детей. Проблематика рассказа неразрывно связана с магистральной для творчества писателя «идеей жизни». Подчёркнутая «положительность» героя во многом объясняется возлагаемой на него миссией «спасителя Вселенной».

 

Итак, от связи рассказа с личной трагедией писателя к авторской «идее жизни», прочитывающейся в поступках и мыслях Васи Рубцова, – такой путь анализа «Коровы» кажется оптимальным, адекватным художественному материалу. Сопоставление двух редакций Васиного сочинения может быть предложено в качестве задания для творческой работы, целью которой должен стать ответ на вопрос: «Какой из двух вариантов сочинения более всего соответствует задаче финала – открывать новые смысловые грани событий, о которых шла речь в произведении?» Положенное в основу беседы сравнение платоновского рассказа с «былью» Л. Толстого позволит отчётливее увидеть «идеальность» героя и её концептуальную зависимость от авторской «идеи жизни».

 

-----

1. См.: Шенкман В. И. «С каждым спаяно моё сердце…». Уроки по творчеству А. Платонова в 6 классе // Литература в школе. 1995. № 2. С. 77; Ерманенок Е. М. Сила материнской любви: рассказ «Корова». 6 класс // Литература в школе. 1997. № 2. С. 127-131; Мезенцева В. А. Рассказ А. Платонова «Корова». 5 класс // Литература в школе. 1999. № 7. С. 90-92; Романова Г. И. Рассказ А. Платонова «Корова» в 6 классе: Сюжет, повествование, персонаж и характер, композиция // Русская словесность. 2000. № 6. 13-18; Горбунова Е. «С каждым спаяно моё сердце…». Урок-мастерская по рассказу А. Платонова «Корова». 6 класс // Литература. 2001. № 9. С. 13 /Приложение к газете «Первое сентября»/; Науменко Г. П. «В сердце все человеческое богатство». Рассказы А. Платонова. 6 класс // Литература в школе. 2002. № 4. С. 40-42.
2. Платонов А. Рассказы. М., 1962. См. об этом: Чалмаев В. А. Примечания // Платонов А. Собр. соч. в 3-х тт. Т. 3. М., 1985. С. 558.
3. Корниенко Н. В. История текста и биография А. П. Платонова (1926-1946) // Здесь и теперь. М., 1993. № 1. С. 283.
4. Там же. С. 288-296.
5. Цит. по: Корниенко Н. В. История текста и биография А. П. Платонова (1926-1946). Указ. изд. С. 292.
6. Цит. по: Корниенко Н. В. История текста и биография А. П. Платонова (1926-1946). Указ. изд. С. 210.
7. Там же. С. 210.
8. Платонов А. Собрание сочинений в 3 т. Т. 3. М., 1985. С. 250.
9. Таратута Е. Повышенное содержание совести // Андрей Платонов: Воспоминания современников: Материалы к биографии. Сборник. М., 1994. С. 102.
10. Подробности семейной трагедии – в письме А. Платонова от 22.04.1946, адресованном другу Виктору Бокову: «У меня в жизни большие перемены. В январе 1943 года умер мой сын Тоша, умер в Москве от туберкулёза, и сейчас уже четвёртый год, как он лежит в могиле. От него остался ребёнок, мой внук, ему сейчас 3 ½ года. К сожалению, вдова Тоши отказала мне в том, чтобы я усыновил внука. А недавно Тамара (вдова Тоши) вышла замуж за военного и уехала с новым мужем и моим внуком на место службы своего мужа и там живёт». См.: Шошин В. А. Из писем к Андрею Платонову (по материалам Рукописного отдела Пушкинского Дома // Творчество Андрея Платонова. Исследования и материалы. Библиография. СПб., 1995. С. 193.
11. Там же. С. 193.
12. Семёнова С. Г. Философский абрис творчества Платонова // Семёнова С. Г. Русская поэзия и проза 1920-1930-х гг. Поэтика – Видение мира – Философия. М., 2001. С. 471.
13. См.: Фёдоров Н. Ф. Сочинения. М., 1982; Семёнова С. Г. Этика «общего дела» Н. Фёдорова: Из цикла «История этических учений». М., 1989.
14. Семёнова С. Г. «В усилии к будущему времени…» (Философия Андрея Платонова) // Семёнова С. Г. Преодоление трагедии: «Вечные вопросы» в литературе. М., 1989. С. 323.
15. Романова Г. И. Рассказ А. Платонова «Корова» в 6 классе: Сюжет, повествование, персонаж и характер, композиция. Указ. изд. С. 17.
16. Семёнова С. Г. «В усилии к будущему времени…» (Философия Андрея Платонова). Указ. изд. С. 331.
17. Цит. по: Толстая Е. Д. Литературные аллюзии в прозе Андрея Платонова // Толстая Е. Д. Мирпослеконца: Работы о русской литературе XX века. М., 2002. С. 259.
18. Там же. С. 359.
19. Семёнова С. Г. «В усилии к будущему времени…» (Философия Андрея Платонова). Указ. изд. С. 335.
20. Семёнова С. Г. Философский абрис творчества Платонова. Указ. изд. С. 481.
21. Семёнова С. Г. Об одном идейно-философском диалоге (Толстой и Николай Фёдоров) // Семёнова С. Г. Преодоление трагедии: «Вечные вопросы» в литературе. Указ. изд. С. 117.

Наша страница в FB:
https://www.facebook.com/philologpspu

К 200-летию
И. С. Тургенева


Архив «Филолога»: