Юрий Никандрович Верховский (1878 – 1956) – поэт, переводчик, литературовед¹. В апреле 1918 г. он, приват-доцент Петроградского университета, был избран профессором кафедры истории русской словесности Пермского университета и в течение трех последующих лет жил в Перми². Пермский период его жизни уже привлекал внимание краеведов и исследователей³. Цель настоящей публикации – ввести в научный оборот новые материалы, связанные с пребыванием Ю. Н. Верховского в нашем городе, в частности, его пермские письма к издателю М. В. Сабашникову (1871 – 1943) и историку литературы, философу, публицисту М. О. Гершензону (1869 – 1925), хранящиеся в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки. Публикуемые письма, как всякие «человеческие документы», фокусируя «эфирные частицы» человеческого духа (М. О. Гершензон), являются лучшей автохарактеристикой. Данные архивные документы имеют и историко-литературное значение.

 

Письмо к М. В. Сабашникову от 23.IX./5.X.1918 относится к разряду деловых. Оно связано с выходом в свет антологии «Поэты Пушкинский поры» (1919). Работу над антологией Ю. Н. Верховский завершил весной 1914 г. и в этом же году надеялся увидеть ее опубликованной. Однако книга появилась в печати только спустя пять лет.

 

Согласно плану составителя, антология должна была включать, помимо текстов стихотворений, вступительную статью и биобиблиографические примечания. В основу вступительной статьи Ю. Н. Верховский положил доклад «О мастерстве и импровизации», прочитанный им 18 января 1912 г. на литературном собрании в Петербурге⁴, а также свою работу «О символизме Боратынского», уточнявшую некоторые положения доклада⁵.

 

У биобиблиографических примечаний – отдельная история, проследить которую позволяют письма Ю. Н. Верховского к М. О. Гершензону 1914 – 1918 гг. Ю. Н. Верховский заканчивал примечания в Тифлисе, в условиях, малопригодных для научных занятий⁶. В письме к М. О. Гершензону от 21.VI. 1914 г. он рассказывал: «…когда одним из сильнейших желаний души было бы лечь и не двигаться, смотреть в потолок и ни о чем не думать, мне не только пришлось работать, но работать напряженно и спешно. Пришел последний срок примечаниям (био-библиографическим) к «Поэтам Пушкинской поры», худо ли, хорошо ли, пришлось их написать все подряд, пользуясь по большей части материалом – подбором литературы, присылаемым мне из Петербурга. <…> “Материалы” я начал получать поздно, когда все больше был занят /курсами/ и утомлен; а целиком получил и совсем поздно, – но, конечно, и сам виноват: тянул. <…> Когда я писал конец, начало уже печаталось, и мне присылали корректуры – безобразные, которые читал я, проклиная судьбу едва ли меньше, чем за чтением печатавшихся тогда же в Тифлисе программ моих курсов <…>»⁷. Ю. Н. Верховский пояснял, что спешил, опасаясь, как бы издатели не привели в исполнение угрозу закончить книгу «своими средствами», сетовал на то, что по настоянию издателей книга выйдет с «разделением текста на две части» и «теперь» с «дурными примечаниями: на иных спешность несчастная жестоко отразится», а о «перевесе» «известного над неизвестным» в них «уж и говорить нечего» (л. 5, 7).

 

Начавшаяся летом 1914 г. мировая война, связанные с ней финансовые и прочие проблемы внесли изменения в планы составителя: издание антологии было прекращено. Спустя год в письме к М. О. Гершензону (16.VIII.1915) Ю. Н. Верховский сообщал, что его «“Поэты…” по-прежнему без движения», что он «предпринял прю с издательством, которое теперь превратилось в товарищество», что по его требованию ему «прислали два экземпляра в листах, но – только текст, без примечаний <…>, а без них и листочки к чему» (л. 10 об). Еще через два года (18.XI.1917) Ю. Н. Верховский вновь обсуждал с М. О. Гершензоном судьбу своих «Поэтов…»: «…с “Деятелем” и преемником его “Муравьем” я считаю (для себя) дело свое ясным: я не получил удовлетворительного ответа на ультимативное письмо, посланное через нотариуса, после чего считаю себя вправе свободно располагать книгой. Но как посмотрел бы на дело М. В. Сабашников? Согласился ли бы он взять издание “Поэтов Пушкинской поры”? И мог ли бы теперь его начать? И дал ли бы аванс? И – опять-таки можно ли теперь об этом поднимать разговор и писать ему?» (л. 23, 23 об). Ответы на эти вопросы содержатся в публикуемом письме Ю. Н. Верховского к М. В. Сабашникову.

 

На основе данного письма было написано редакционное предисловие (15 июля 1919 г. Москва) к «Поэтам…», в котором указывалось, что антологию начали печатать еще до мировой войны в Петербурге, что издание было приостановлено на 320-й странице и теперь возобновлено, но уже в Москве и «без участия Ю. Н. Верховского, который, будучи отрезан в Перми от Москвы и Петрограда, лишен был возможности прокорректировать последние листы». В предисловии, подписанном редакцией Пушкинской библиотеки⁸, сообщалось, что по обоюдному соглашению составителя и издателей было решено напечатать примечания отдельной брошюрой, когда это будет возможно⁹.

 

Письмо к М. О. Гершензону, отправленное из Перми 30.X/12.XI.1918, носит частный характер, хотя и в нем речь идет по преимуществу о делах. М. О. Гершензона и Ю. Н. Верховского на протяжении ряда лет связывали дружеские отношения. Их объединяла любовь к А. С. Пушкину, научный интерес к Пушкинской эпохе, восприятие прошлого – XIX – века как «потерянного рая»¹⁰. Письма Ю. Н. Верховского, в том числе и публикуемое, свидетельствуют о том, что он искал и находил у М. О. Гершензона и совет, и поддержку. М. О. Гершензон рекомендовал М. В. Сабашникову Верховского-переводчика¹¹. Возможно, с подачи М. О. Гершензона М. В. Сабашников взялся и за издание «Поэтов…»¹². Публикуемое письмо Ю. Н. Верховского к М. О. Гершензону примечательно также двумя стихотворениями («О, милые, темные тени», «Сырой да серый день склонился, померкая»), не вошедшими в известные сборники поэта.

 

Пермь, 23.IX/5.X.1918¹³

Многоуважаемый Михаил Васильевич.

С большим опозданием получил я письмо Ваше от 30 августа и со своей стороны еще несколько замедлил с ответом, чтобы воспользоваться представившимся верным случаем для доставления моего письма.

 

Я очень рад, что Вам удалось прийти к соглашению с фирмою «Муравей» касательно моей книги «Поэты Пушкинской поры». Ее последние листы, т.е. библиографические примечания, не сохраненные «Муравьем», нашлись у меня в корректурных листах и сейчас у меня здесь, в Перми. Не хватает только одной последней гранки (Анонимы – Дополнения и Поправки – Важнейшие сокращения), которая тоже нашлась, она случайно осталась в моих бумагах в Петербурге. Теперь же я приму меры к тому, чтобы она была Вам выслана, всех же примечаний не посылаю немедленно, чтобы с этого единственного экземпляра оставить себе копию.

 

По поводу Ваших предложений, относящихся к изданию, мне хотелось бы сказать несколько слов прежде всего о примечаниях. Мне думается, что в виде отдельного издания они могли бы выйти только после существенной переработки, последняя в нынешних обстоятельствах для меня невозможна – в связи с местными условиями: бедностью библиотек и пр.; откладывание же этого отдельного издания на долгое время вряд ли желательно – по тесной связи его с самым текстом антологии. Мне представляется, что было бы хорошо, внеся возможные и необходимые дополнения (преимущественно библиографические), выпустить примечания одновременно с книгой, как естественное дополнение – хотя на другой бумаге, но по возможности того же формата. Собственно, мне бы хотелось, конечно, выпустить книгу в одном томе, – но, если для Вас неприемлемо, чтобы конец книги был, по исключительным условиям, отпечатан на другой бумаге, – то я, конечно, за это не стою. Помещение в конце книги списка авторов с хронологическими датами, м.б., желательно, но, однако, если бы примечания вышли одновременно с книгой, хотя бы и отдельным выпуском, то, м.б., было бы достаточно указания на эти примечания в конце книги или в предисловии.

 

Что касается предисловия, то, м.б., Вы найдете возможным предпослать книге несколько слов от издательства – с указанием, что почти вся книга отпечатана уже давно, что по техническим условиям переработку примечаний приходится отложить (здесь и далее подчеркнуто Ю.Н. Верховским – С.З., Т.Ф.), ограничившись возможными частичными дополнениями и т.д.

 

Мне хотелось бы еще отметить, что если бы понадобилось разделение книги на выпуски, то желательно соответствие этого разделения двум разделам книги. Тогда при двух выпусках эти выпуски были бы приблизительно равного объема, если к второму возможно было бы присоединить примечания. При четырех выпусках могли бы быть отделены, с одной стороны, предисловие и введение, с другой – примечания (в меньшем количестве экземпляров). Но всякое разделение, кажется, потребует перепечатки некоторых страниц.

 

По поводу перепечаток, которые мне представляются неизбежными, я говорил с Мстиславом Яковлевичем¹⁴. Их две: последняя (неполная) страничка введения и одна страница текста – со стихотворением Языкова. Последнюю поправку, однако, в крайнем случае, возможно оговорить в примечаниях.

 

Вот, кажется, всё важнейшее, что я хотел сказать, отвечая на Ваше письмо и подписывая приложенное к нему.

 

Что касается дополнительного вознаграждения за редакцию сборника, то для меня весьма ценно желание Ваше пойти мне в этом навстречу  и я очень прошу Вас взять на себя определение размеров этого вознаграждения, так же, как и гонорара за часть книги, не отпечатанную фирмою «Муравей» – и заранее соглашаюсь на сумму, какую Вы найдете нужным назначить. Между прочим с фирмы «Деятель» (ныне «Муравей») я недополучил, помнится, около двухсот рублей (которые, однако, мне предлагали получить, отвечая на мое нотариальное письмо). Пользуясь Вашим разрешением, м.б., я мог бы просить Вас при случае поблагодарить фирму «Муравей», доплатившую мне эту сумму.

 

В заключение позвольте мне еще раз выразить большое мое удовлетворение тем, что Вам удалось, так сказать, возродить мою книгу.

Искренне Вам преданный
Ю. Верховский
Адрес мой: Пермь. Университет.

 

Пермь, 30.X / 12.XI. 1918¹⁵

Дорогой и милый Михаил Осипович, здравствуйте.

Мы так давно не виделись, – хочу говорить – и не знаю, с какого конца начать. Мысли разбегаются. И, хоть после лета, а так устал, что еле шевелюсь. И все, верно, так. А делать надо. О тутошнем житье ничего хорошего, кроме худого, сказать не могу. А в деревне и теперь было хорошо – в Заозерье, на Каме. И стишки писал. А здесь не пишу. Начал лекции в университете – недавно, две недели тому, и читаю – через пень колоду валю. Живем здесь как нельзя хуже, во многом хуже, чем в Петербурге. Люди, впрочем, слава Богу, есть. Один из них – Иванов Всеволод Никанорович¹⁶ – чудесный, Вы увидите, передаст Вам это письмо. Поговорите с ним, он и о здешних делах Вам расскажет. А сейчас поговорю лучше о чем-нибудь далеком. Да и дела у меня к Вам есть. Только прежде скажите мне о себе: Как Вы и что Вы? Как Ваши дети? Марии Борисовне¹⁷ кланяюсь низко. Хотел бы побывать у Вас и не теряю этой надежды. Мечтаю – на Рождество.

 

Прежде чем очутиться здесь, я, кончив свои экзамены, прочтя пробные лекции, избранный приват-доцентом в Петербурге⁴, написал М. Н. Сперанскому¹⁹, пытаясь ему напомнить, что он обещал поддержать меня на Московских Высших женских курсах и пр. – но ответа не получил. Сделайте мне одолжение, при случае <скажите> Мих. Несторовичу обо мне, чтобы, с одной стороны, в случае, если письмо не дошло, он не думал бы, что я им неглижировал, и чтобы, с другой стороны, ежели письмо дошло, я мог бы знать немножко, как и что: м.б., и он мне писал.

 

А еще прошу я Вас, кланяйтесь от меня Александре Николаевне²⁰. Ей вручил я, между прочим, судьбу книги моей под названием: «Утраты». Можно ли вообще говорить сейчас о книгах? В какой мере правду говорят у нас о национализации всех московских издательств? Можно ли думать теперь о выходе книг, подобных моим? Если да (впрочем, и вообще: мне хочется познакомить его с моими друзьями), м.б., Вы направите Вс. Н. Иванова к Александре Николаевне: я забыл ее адрес московский. Интересует меня и судьба Поэтов Пушкинской поры (здесь и далее подчеркнуто автором – С.З., Т.Ф.), врученная М.В. Сабашникову: ему я уже отсюда писал и в ответ на его телеграмму телеграфировал²¹. Косвенно с Мих. Вас. Сабашниковым связан для меня и вопрос о двух томиках моих стихов, уже Бог весть с каких пор печатавшихся «Мусагетом» и подписанных мною до конца к печати²². Я говорил о них с М. Я. Лукиным²³. С ним у меня и другие были разговоры. Я и в издательство направляю ходатая моего Всеволода Никаноровича. Ежели уже ни к чему, сделайте одолжение – предупредите его.

 

Вот, кажется, все мои дела и просьбы. Простите, что ими Вас одолел: цепляюсь за минутную мысль, что в жизни нашей что-нибудь идет, как и шло. Еще прибавлю: Вячеслав выпустил Младенчество²⁴ /подчеркнуто автором – С.З., Т.Ф./; м.б., Ваше что-нибудь новое вышло. Вспомните меня далекого, изнывающего, пришлите. А я вместо дальнейшего прозаического нытья перепишу лучше для Вас что-нибудь из нытья поэтического, из деревенских моих стихов. А пока – до свидания, целую Вас, милый, и не сердитесь, что мало путного написал, и отвечайте мне – м.б., с Ивановым, а если по почте, то: Пермь, Университет.

Ваш Ю. Верховский

 

*****

О, милые, темные тени,
Вы трепетно живы далеко –
И к вам устремляется око
В предел вековечных видений.
И в этой цветущей отчизне
Душа обретает родное
И в сладостно-грустном покое
Впивает дыхание жизни.
Все бывшее близким когда-то
Отныне почило далече.
Чуть шепчет волшебные речи
Последняя сердца утрата.
Я с ласковой нежною тенью
Вновь близок нездешнему краю,
И верю былому цветенью,
И тут, над последней ступенью,
Прощальные слезы роняю.

 

*****

Сырой да серый день склонился, померкая.
И неприветная, и скучная такая
Погода выдалась. Ну, дай-ка посижу
Посумерничаю, безмолвно погляжу
С заваленки моей на вид, давно знакомый,
Уже подернутый вечернею истомой,
Туманной, мглистою. Избушки все темней,
Все шире шорохи деревьев и теней,
Все шире тишина – все звуки обнимая,
Вся их исполнена, таинственно немая.
Но вот шаги. Шаги. Молчанье всколыхнул
Их мерно-медленный и заглушенный гул.
И ожиданием душа безвольно сжалась,
И взор расширился. То лошадь приближалась
В тумане, тихая без сбруи и седла,
Без всадника, одна. Спокойная, прошла,
Поникнув головой к сырой земле дороги,
Неспешна и проста. И снова полумгла,
Сгущаясь, в тишине всю душу облегла.

Ю.В.

 

-----

1. См. о нем: Гельперин Ю.М. Ю.Н. Верховский // Русские писатели. 1800 – 1917. Биографический словарь. Т.1. А – Г. М., 1989. С. 431 – 432.
2. За исключением девяти месяцев (июль 1919 – март 1920), в течение которых Пермский университет находился в эвакуации в Томске. См. также: ГАПО, ф. р-180, оп. 2, ед. хр. 63.
3. Красноперов Д.А. Поэт и ученый Юрий Верховский // Страницы прошлого: избранные материалы краеведческих Смышляевских чтений в Перми. Пермь, 1999. Вып. 2. С. 37-40. В статье Д.А. Красноперова содержатся сведения о публикациях Ю.Н. Верховского в газете «Свободная Пермь» (1919). См. также: Профессора Пермского государственного университета. Пермь, 2001. С. 25. В 1921 г. Ю.Н. Верховский возглавлял кафедру литературы общественно-литературного отделения Пермского государственного педагогического института. См.: Биографический словарь. Профессора и преподаватели Пермского государственного педагогического университета. Пермь, 2003. С. 90. Как ученика А.Н. Веселовского и человека, близкого к его семье, Ю.Н. Верховского считают возможным посредником при покупке университетом библиотеки академика. См. об этом: Малышева И.В. Потаенные тетради Пушкинской поры в Перми // Литература и фольклор Урала. Пермь, 1970. С. 46.
4. См. об этом: Русская художественная летопись. 1912. № 3. С. 40 – 41.
5. Верховский Ю.Н. О символизме Боратынского // Труды и дни. 1912. № 3. С. 1-9. Данная статья написана в ответ на «Мысли о символизме» Вяч. Иванова (Труды и дни. 1912. № 1. С. 3-10), председательствовавшего на том литературном собрании, где Ю.Н. Верховский делал доклад «О мастерстве и импровизации».
6. В 1911 – 1915 гг. Ю.Н. Верховский работал на кафедре всеобщей литературы Высших женских курсов в Тифлисе.
7. ОР РГБ., ф. 746, карт. 30, ед. хр. 15, л. 4, 4 об., 5, 5 об. Далее даны ссылки на эту единицу хранения с указанием номера листа в скобках. Тексты всех цитируемых и публикуемых писем приведены в соответствие с нормами современной орфографии и пунктуации.
8. Пушкинская библиотека – книжная серия, выпускаемая издательством М. и С. Сабашниковых в 1917 – 1922 гг.; серия состояла из «избранных произведений изящной словесности», адресованных широкому кругу читателей. См. об этом: Белов С.В. Книгоиздатели Сабашниковы. М., 1974. С. 71. Антология «Поэты Пушкинской поры», составленная Ю.Н. Верховским, вышла в данной книжной серии.
9. См.: Предисловие // Поэты Пушкинской поры. Сборник стихов под редакцией и со вступительной статьей Ю.Н. Верховского. М.: Изд-во М. и С. Сабашниковых, 1919. Примечания не опубликованы до сих пор. См.: Верховский Ю.Н. Примечания к сборнику стихов «Поэты Пушкинской поры» (текст, не вошедший в печатное издание 1919 г.). Гранки с корректорской правкой и верстка (части примечаний), правка – автограф и редакционная // ОР РГБ, ф. 261, карт. 13, ед. хр. 3. Ю.Н. Верховский готовил второе издание «Поэтов…» «с биобиблиографическими примечаниями в двух томах». См. список «Книги Юрия Верховского», опубликованный в сборнике его стихотворений «Солнце в заточении» (Пг., 1922. С. 96). Планируемый двухтомник в печати не появился. Ю.Н. Верховский объяснял причину так: «Смерть А.В. Луначарского, помешала осуществлению второго, расширенного издания моей книги «Поэты Пушкинской поры» <…>, для которой А.В. предполагал написать вводную статью // РГАЛИ, ф. 2504, оп. 1, ед. хр. 76, л. 7.
10. См., к примеру, отзыв Ю.Н. Верховского о книге М.О. Гершензона «Грибоедовская Москва» (1914) в письме от 21.VI. 1914: «…усладительное объедение, упоение» (л. 5 об.).
11. В письме к М.О. Гершензону от 21.VI 1914 Ю.Н. Верховский писал: «Я Вам глубоко благодарен – и Вячеславу (Вяч. Иванову. – С.З., Т.Ф.) – за пристройство к Сабашниковым, т.е. к Памятникам мировой литературы /подчеркнуто автором – С. З., Т.Ф./ (л. 7). Для издаваемой Сабашниковыми книжной серии «Памятники мировой литературы» (1913 – 1925) Ю.Н. Верховский переводил французских поэтов XVI века. См.: Французские лирики XVI века. Перевод Верховского Юрия Никандровича (1915). Рукопись. 42 л. // ОР РГБ, ф. 261, карт. 15, ед. хр. 6. Книга в печати не появилась. Ее расширенный вариант переводчик пытался издать в нач. 1930-х гг. (См.: РГАЛИ, ф. 629, оп. 1, ед. хр. 496.) Попытка также оказалась безуспешной. Французская лирика в переводах Ю.Н. Верховского вошла в состав ряда антологий и хрестоматий. См.: Поэты французского Возрождения. Антология. Редакция и вступительная статья В.М. Блюменфельда. Л.: ГИХЛ. 1938. Поэты Возрождения. М.: Политиздат, 1948 и др.
12. М.О. Гершензону М.В. Сабашников переадресовал письмо Ю.Н. Верховского от 23.IX / 5.X. 1918, в котором он (Ю.Н. Верховский – С.З., Т.Ф.) давал согласие на публикацию «Поэтов…». См.: ОР РГБ, ф. 261, карт. 3, ед. хр. 15, л. 7 – 10. В левом верхнем углу 7 листа имеется помета: «М.О. Гершензону вместе с корректурой “Поэтов Пушкинской поры”». Подпись: «М.В. Сабашников».
13. Печатается по автографу: ОР РГБ, ф. 261, карт. 3, ед хр. 15, л. 7-10.
14. Лукин Мстислав Яковлевич – сотрудник издательства М. и С. Сабашниковых. См. упоминание о нем в воспоминаниях секретаря издательства З.П. Измайловой: «Наблюдение за производственным процессом осуществлял Мстислав Яковлевич Лукин – большой книголюб, прекрасно знавший издательское дело» (Цит. по: Белов С.В. Указ. соч. С. 141).
15. Печатается по автографу: ОР РГБ, ф. 746, карт. 30, ед. хр. 15, л. 25 – 28 об.
16. Иванов Всеволод Никанорович (1988 – 1971) – выпускник Петербургского университета (1911), поэт, прозаик, журналист, историк, философ. В Пермском отделении Петроградского университета – преподаватель кафедры философии права. С 1922 – в эмиграции в Китае. С 1945 г. жил в Хабаровске. Автор работ: Мы. Культурно-ист. основы Российский государственности. Харбин, 1926. Философия Вл. Соловьева. Харбин, 1931. Дело человека: Опыт философии культуры. Харбин, 1933. Александр Пушкин и его время: Историческое повествование. Хабаровск, 1970; М., 1977 и др. См. о нем: Таскина Е.П. Иванов Всеволод Никанорович // Литературная энциклопедия русского зарубежья (1918 – 1940). Т. 1. Писатели русского зарубежья. М., 1997. С. 185 – 186. См. о нем также в примечаниях И. Доронченкова в изд.: Вейдле В. Воспоминания. Публикация и комментарии И. Доронченкова // Диаспора: Новые материалы. Вып. 3. СПб., 2002. С. 132-133.
17. Гершензон (урожд. Гольденвейзер) Мария Борисовна (1873 – 1940) – жена М.О. Гершензона.
18. Подробнее см. об этом в письмах Ю.Н. Верховского к М.О. Гершензону: ОР РГБ, ф. 746, карт. 30, ед. хр. 15. Осенью 1916 г. Ю.Н. Верховский начал подготовку к магистрантским экзаменам, дающим право на получение ученого звания. В письме от 10.XI. 1916 он сообщал М.О. Гершензону: «Тема моих занятий в настоящем – русская повесть XVII века, а в ближайшем будущем – колядки. На первой я остановился сам, хотя предполагал взять поуже. Занимался бы ей с большим интересом, если бы мог делать это помедленнее и поосновательнее, не думая о необъятности науки, о быстролетном времени и о чудище облом, именуемом экзаменом. Оно мне прямо во сне снится (в самом деле, на днях). Тема другой – о колядках – настоятельно предложена Шляпкиным. Считается она легкой и необширной, но для меня – темная вода в облацах» (л. 17). Первый экзамен  совпал с Февральской революцией 1917 г. Об этом – в письме к М.О. Гершензону, датированном 21.III. 1917: «В пору молниеносных и чудесных наших событий я – и морально, и материально связанный (иначе – не смог бы), – начал мои экзамены: в субботу сдал благополучно первый и главный из них у Шляпкина» (л. 20). Шляпкин Илья Александрович (1858 – 1918) – профессор Петроградского университета, специалист по палеографии, читал лекции по истории русской литературы. См. о нем: КЛЭ. Т. 8. М., 1975. С. 748. Вторым был экзамен у Д.К. Петрова: «…у него моя тема – Дю Белле» (л. 18). Петров Дмитрий Константинович (1872 – 1925) – профессор Петроградского университета, основоположник русской научной испанистики. См. о нем: КЛЭ. Т. 5. М., 1968. С. 725 – 726. С проф. Д.К. Петровым Ю.Н. Верховский разбирал и каталогизировал бумаги покойного академика А. Н. Веселовского. Ю.Н. Верховский и Д.К. Петров входили в состав Комиссии по изданию трудов ученого. Под непосредственным руководством Д.К. Петрова Ю.Н. Верховский редактировал первые два тома второй серии «Италия и Возрождение», в которые вошли такие работы А.Н. Веселовского, как «Данте Алигьери, его жизнь и произведения» (1859), «Вилла Альберти» (1870). «Петрарка в поэтической исповеди Canzoniere» (1905). Завершить экзамены Ю.Н. Верховскому удалось незадолго до Октября. 18.XI. 1917 г. он писал М.О. Гершензону: «Экзамены я благополучно кончил и пробные лекции успел прочитать перед последней бурей. Сегодня факультет должен был заслушать мое прошение о приват-доценстве. В следующем заседании – баллотировка. Но ресурсов материальных – никаких. Здесь сейчас хлопотать  негде и не о чем. На провинциальные университеты – надежда (на те, которые в связи со здешним), но с осени. А ждать невозможно» (л. 22, 22 об.) В Пермский университет, только что основанный и в первый год своего существования (1916 – 1917) имевший статус филиала Петербургского университета, Ю.Н. Верховского заставила поехать необходимость иметь твердый заработок.
19. Сперанский Михаил Несторович (1863 – 1938) – профессор Московского университета, славист, византолог, фольклорист; читал историю русской литературы на Высших женских курсах в Москве. См. о нем: КЛЭ. Т. 7. М., 1972. С. 121-122.
20. Чеботаревская Александра Николаевна (1869 – 1925) – переводчица, литературный и театральный критик, сестра жены Ф. Сологуба Анастасии Николаевны Чеботаревской. См. о ней: Письма Вячеслава Иванова к Александре Чеботаревской (Публикация А.В. Лаврова) // Ежегодник Пушкинского Дома на 1977 год. СПб., 2002. С. 238 – 255. См. о ней также в прим.: Письма Ю.Н. Верховского к Ф. Сологубу и Ан. Чеботаревской (Публикация Т.В. Мисникевич) // Русская литература. 2003. № 2. С. 131.
21. Текст телеграммы, посланной Ю.Н. Верховским из Перми, см.: ОР РГБ, ф. 261, карт. 3, ед. хр. 15, л. 5.
22. В «Мусагете» вышел только один том стихотворений Ю.Н. Верховского (Стихотворения Юрия Верховского. Том первый. Сельские эпиграммы, идиллии, элегии. М.: Изд.-во «Мусагет», МСМХVII). В издательстве М. и С. Сабашниковых сборники стихотворений Ю.Н. Верховского не печатались.
23. См. сноску 2 на с. 104.
24. «Младенчество» (1918) – автобиогр. поэма Вяч. Иванова. Ю.Н. Верховский опубликовал рецензию на «Младенчество» в газете «Свободная Пермь». Он назвал поэму «живым голосом издалека, вернее – из глубины» и особо подчеркнул: «Показательным для времени представляется нам заключительное примечание: почти вся поэма написана в Риме в 1913 году и только три заключительные строфы – в Москве в августе 1918 года. Как-то характерно именно теперь это позднее возвращение к давно задуманному и в данной части почти завершенному. Не менее для нас сейчас интересна и самая тема как взор, обращенный назад, в далекое, давно минувшее». Рецензент считал появление данного произведения свидетельством того, что под натиском стихийных сил «связь времен» пока еще не прервана. (Верховский Ю.Н. Воспоминания о младенчестве // Свободная Пермь. 1919. 23 февраля /№ 34/. С. 2 – 3).

Наша страница в FB:
https://www.facebook.com/philologpspu

К 200-летию
И. С. Тургенева


Архив «Филолога»: