В современных лингвистических исследованиях, посвященных проблеме концепта, зачастую упускается из виду опыт философского осмысления сущности концепта¹. В одних работах вовсе не упоминается о существовании какой-либо иной, кроме лингвистической, традиции, поэтому можно встретить утверждение, что время возникновения термина концепт (и, следовательно, осмысления феномена, поименованного концептом)  – 1928 год². Однако именно в работе 1928 года С. А. Аскольдов начинает свои рассуждения так: «Вопрос о природе общих понятий или концептов  – по средневековой терминологии универсалий  – старый вопрос [курсивы наши.  – Ю. Б.], давно стоящий на очереди, но почти не тронутый в своем центральном пункте»³. В других работах отмечается, что не только филология претендует на вотчинное владение концептом, поскольку материнской научной парадигмой, из которой лингвистика со всеми ее ответвлениями заимствует термин, предстает философия. Тем удивительнее, что все многообразие и вся разновременность философского осмысления концепта умещается во фразе типа «в философии концепт определяется как целостная совокупность свойств объекта»⁴.

 

Мы полагаем, что лингвистическая проблема сущности и функционирования концепта⁵ может быть разрешена, если обратиться к философскому опыту осмысления концепта.

 

Концепт в философском знании можно определить как идею, сгусток смыслов, потенцию, из которых сотворяется бытие всего – человека, мира, культуры – человека в мире культуры. Чтобы доказать такую многомерность понимания концепта, мы предпримем экскурс в историю философской мысли, экскурс, который можно было бы назвать наброском к философскому «портрету» концепта. Мы не стремимся к хронологической последовательности представления философских теорий: нас интересует не поступательное развитие философской мысли, а сосуществование разных идей, находящих отклик друг в друге, — не линейность философского знания, а гипертекст. Поэтому нам важно показать метаморфозы осмысления концепта и одновременно усмотреть наиболее общее в различном.

 

Современная неклассическая философия и Средневековый Концептуализм – два предельно отталкивающиеся друг от друга направления, отталкивающиеся, но не оторвавшиеся окончательно. Более того, современная философская мысль так или иначе питается идеями Средневековья, давая этим идеям новую жизнь и привнося в них новое содержание. Именно это обстоятельство позволяет С. С. Неретиной, историку философии, крупнейшему специалисту по Средневековью, назвать современную философскую мысль концептологией⁶.

 

В чем суть современной концептологии? В. Л. Абушенко и Н. Л. Кацук⁷, анализируя итоговый труд Ж. Делеза и Ф. Гваттари «Что такое философия?»⁸, считают достаточным ограничиться перечислением сущностных свойств концепта в интерпретации философов-постструктуралистов. Но при таком подходе упускается из виду послесловие переводчика С. Н. Зенкина. А, возможно, именно с него и необходимо начать.

 

С. Н. Зенкин столкнулся с проблемой, с которой сталкиваются все переводчики: как перевести непереводимое – ведь «то, что хуже всего поддается переводу в некотором тексте, является в нем наименее банальным, а потому более всего заслуживает внимания»⁹. В тексте Ж. Делеза и Ф. Гваттари наиболее трудным для перевода оказался термин concept. Однако, чувствуя контекстуальную неадекватность вполне традиционного перевода concept'а словом понятие (что, на наш взгляд, получает серьезное обоснование), С. Н. Зенкин – наперекор всем традициям – оставляет concept непереводимым концептом¹⁰, а в своем послесловии пытается подобрать сравнения (а не эквиваленты), которые позволили бы русскоязычному читателю приблизиться к уяснению сущности термина концепт в трактовке Ж. Делеза и Ф. Гваттари: «Концепты – что-то вроде кристаллов или самородков смысла – абсолютные пространственные формы»¹¹.

 

«Самородки смысла» призвана порождать (конструировать) философия, – в этом авторы видят ее назначение. Теория концепта позволяет философам ответить на вопрос, вынесенный в заглавие книги, – «Что такое философия?». И если ответ на этот вопрос Ж. Делез и Ф. Гваттари дают на первых же страницах своего сочинения, бóльшую часть своих рассуждений они посвящают разъяснению того, что поименовано концептом. Спрятанные в метафорическом орнаменте философского труда сущностные свойства концепта можно несколько схематизированно представить как:

     1)    сотворенность концепта, то есть он обладает авторской подписью и в этом смысле он персонифицирован, как, например, аристотелевская субстанция, кантовское a priori¹².
     2)    недискурсивность концепта¹³: Обладая личной подписью, концепт как глубинная идея полностью не принадлежит границам какого-либо конкретного высказывания.
     3)    соотнесенность концепта с какой-либо проблемой¹⁴, что позволяет концептам – в пределах одной проблемы – пересекаться, взаимно координироваться.

 

Но, пожалуй, самая важная мысль припасена философами для заключения: «Все, что нам нужно, – немного порядка, чтобы защититься от хаоса [курсив наш. – Ю. Б.]. Нет ничего более томительно-болезненного, чем мысль, которая ускользает сама от себя, чем идеи, которые разбегаются, исчезают едва наметившись, изначально разъедаемые забвением или мгновенно оборачиваясь иными, которые тоже не даются нам в руки»¹⁵. Именно в этом ключе и необходимо рассматривать рассуждения Ж. Делеза и Ф. Гваттари. Внутри наличествующего мира, в котором хаос преобладает над космосом, «есть творческие субъекты, но это творчество понимается не как творение мира впервые, а как способность устроения некоторого порядка внутри хаоса, превращающего его в хаосмос»¹⁶. Такими устроителями являются художник-«строитель», логик (который, по Ж. Делезу и Ф. Гваттари, лучше бы молчал) и философ – истинный творец. «Искусство заключает кусок хаоса в раму, делает из него хаосмос, составное целое, которое становится ощущением. Наука же заключает хаос в систему координат и референций, делая из него такой хаосмос, который становится Природой»¹⁷. «Философия становится своего рода терапией, избавляющей на время от раздвоенности, растроенности или расстроенности сознания от бесконечной текучести среды (которая и есть хаос), являющейся результатом проблемы бесконечной скорости, решаемой со времен Спинозы. Субъект образуется лишь в результате решения этой проблемы, то есть он сформирован хаосом и концептом, который как схватывание некоторого порядка есть событие, целостность, и таких концептов может быть множество – множество прорывов из хаоса, множество глотков воздуха»¹⁸. И далее: «Нынешнюю философию действительно можно представить как эксперименты с разными концептами, она представляет потому не концептуализм, а концептологию [курсив автора. – Ю. Б.], где каждый концепт показывает полное изменение конфигурации мира»¹⁹. Добавим: как мира реального, так и возможных миров, подчиненных одному закону – хаосу.

 

Концептологии²⁰ противостоит Концептуализм, в котором, собственно, и складывается понимание концепта. Точнее: в данном случае можно говорить не столько о противостоянии (хотя и о нем тоже: о противостоянии современного хаоса средневековому гармоничному мировоззрению), сколько о диалогическом сосуществовании разумов разных эпох, сосуществовании реальном, синхронном, востребованном²¹.

 

Составители «Латино-англо-русского словаря философских терминов» исходят из «определенной авторской концепции понимания средневековой философии как уникальной, несводимой к рецепциям античной или нововременной философии»²², что идет в разрез с традиционным (начиная с XV века) «адаптированием средневековых идей или к Античности, или к Новому времени»²³. В то же время в словаре необходимо учитывается и различие во взглядах средневековых мыслителей. Поэтому концепт трактуется «по Абеляру», «по Гильберту Порретанскому», «по Фоме Аквинскому», «по Дунсу Скоту». Но даже в этом случае концепт приобретает тождественные свойства, причина чему – в особенностях средневекового философского мышления, подробную характеристику которого дает С. С. Неретина, на чьи идеи мы будем опираться.

 

Основополагающую роль в средневековом философском мышлении играет двувекторная диалогичность – «диалог в диалоге» – как фундаментальное отношение двух творческих субъектов²⁴. С одной стороны, диалогическими отношениями связываются религия и философия; последняя оказывается на службе представления мира как бытия через Персоны Бога (Троицу); философия «есть лишь один из способов причащения, потому, чтобы не быть всеобщим, но представлять всеобщее, она должна предполагать религию, в которой растворен всеобщий разум»²⁵. Такое мышление можно назвать философско-теологическим. С другой стороны, диалог – это способ общения между двумя субъектами: «между субъектом-Творцом мира и субъектом, сотворенным по образу и подобию Творца, то есть в силу акта сотворения тоже обладающим способностью творить»²⁶.

 

Разнообоснованные векторы диалогов способствовали оформлению идеи эквивокации, или двуосмысленности «каждой вещи, двуосмысленности самого бытия»²⁷. Под «каждой вещью» имеется в виду вещь сотворенная – вербальный текст, существование которого «задается обоюдным сотворчеством Бога и человека»²⁸ и в котором аккумулируется энергия двух Творцов. «И именно потому эта вещь не только внешне манифестирует и обозначает себя, не только через значения связывает себя с универсалиями, но и содержит смыслы, существование которых выявляется не в тексте, а в контексте, на границах высказываний, которые в отличие от предложений всегда предельны, обращены к другому и осуществляют временной синтез. Смысл более, чем что-либо другое, свидетельствует о "ничто", поскольку он не "виден" ни в теле вещи, ни в высказывании вещи, но оставляет следы и в теле и в высказывании [курсив наш. – Ю. Б.], что и позволяет его выявлять в общении с вещью и относительно вещи»²⁹. Двуосмысленность в таком случае предполагает наличие смысла как со-умысла, то есть смысла, который выявляется при личностном схватывании, конципировании.

 

На поверхности языка³⁰ эквивокация (двуосмысленность) находит воплощение в тропах (метафорах, метонимиях, оксюморонах и т. д.), что сущностно связано с пониманием концепта и концепции, которые своим рождением обязаны Петру Абеляру и Гильберту Порретанскому.

 

Концепция, согласно средневековым мыслителям, – это и «акты схватывания, понимания и постижения смыслов в ходе речевого обсуждения и конфликта интерпретаций», и «их результат, представленный в многообразии концептов»³¹. «Эти акты "схватывания" выражаются в высказанной речи, которая, по Абеляру, воспринимается как "концепт в душе слушателя"»³², или как идея произведения³³. «Концепты связаны не формами рассудка, они есть производное возвышенного духа, или ума, который способен творчески воспроизводить, или собирать (concipere), cмыслы и помыслы как универсальное [курсив наш. – Ю. Б.], представляющее собой связь вещей и речей, и который включает в себя рассудок как свою часть»³⁴.

 

Итак, концепт, каковым его видят философы-теологи, формируется речью, которая «осуществляется <…> в пространстве души с ее ритмами, энергией, жестикуляцией, интонацией, бесконечными уточнениями, составляющими смысл комментаторства <…>. Концепт предельно субъектен [курсив С. С. Неретиной. – Ю. Б.]. Изменяя душу индивида, обдумывающего вещь, он при своем оформлении в концепцию предполагает другого субъекта (слушателя, читателя), актуализируя смыслы в ответах на его вопросы, что рождает диспут. Обращенность к слушателю всегда предполагала одновременную обращенность к трансцендентному источнику речи – Богу. Память и воображение – неотторжимые свойства концепта, направленного на понимание здесь и теперь, с одной стороны, а с другой – он есть синтез трех способностей души и как акт памяти ориентирован в прошлое, как акт воображения – в будущее, как акт суждения – в настоящее»³⁵. Принципиальная диалогичность, незаданность ответов, допущение своих ошибок – вот то, что характеризует Средневековую мысль как философию сильную, философию плюрализма: догматы веры не влекут за собой создание одной-единственной мировоззренческой системы, концептуальное видение предполагает возможность множества философий, что позволяет С. С. Неретиной и нам вслед за ней удивляться «поразительной открытости этой культуры, замаскировавшей свою открытость в кажущемся стабильным мировоззрении»³⁶. Мир, сотворенный по Слову, может быть познан посредством слова, слова, комментирующего Слово Божье и создающего свой Текст.

 

Пытаясь использовать понятие концепта в интерпретации художественного текста, современный американский философ Ф. Шварцкопфа приходит к выводу, что «наше мышление устремляется к внешним [здесь и далее курсивы автора. – Ю. Б.] источникам, к миру чувственного восприятия. Поэтому мы забываем о том, что даже мир чувственного восприятия всегда проникнут понятиями, которые структурируют "что" ощущаемого»³⁷. Поэтому и возникает необходимость послойного очищения чувственно воспринимаемого данного от всех понятийных надстроек³⁸, чтобы приблизиться к тому, что представляет собой не-данное. Не-данное – это «первичный феномен» или «зарождение из ничего»³⁹. И далее: «<…> есть смысл, который человек может при-дать земному существованию⁴⁰. Этот смысл не дан; человек должен его соз-дать. Когда этот потенциал найден и осознан человеческим духом, не-данное (то есть потенциал придавания нового значения) становится одним из данных элементов. И тогда этот потенциал может проявиться в конце, подобно тому, что было присутствием в начале»⁴¹.

 

Сходное представление о концепте как способе развития глубинной идеи находим в философских рассуждениях В. В. Колесова. Здесь также не-данное обретает форму, или актуализируется, в конкретном высказывании. Если для Средневековья концепт – это conceptio⁴², если для Ф. Шварцкопфа концепт – это не-данное в тексте, то В. В. Колесов выдвигает понятие концепта как модели смыслопорождения. Схематично этот процесс он представляет с помощью концептуального квадрата⁴³.

 

 

Вершины квадрата представляют из себя этапы актуализации концепта от 0 (глубинной идеи) до 4 – концепта с культурными значениями определенной эпохи и личной подписью автора. По Колесову, концептуальный квадрат в идеале должен быть вписан в круг, который символизирует возможность бесконечных актуализаций концепта, когда вершина 4 вновь становится отправным пунктом для следующего носителя языка.

 

В работе «Номинализм и реализм» В. В. Колесов отмечает, что разные грани (отрезки) движения в концептуальном квадрате коррелируют с этапами философской мысли уже в немецкой классической философии: у Лейбница – от концептума к образу, у Канта – от образа к понятию, у Гегеля – от понятия к символу, у Шеллинга – символ как возвращение в концептум⁴⁴. Идеи немецких философов, чьи труды переводили русские философы, продолжили свою жизнь на русской почве. «<…> кажется, русским философам удалось проникнуть в суть дела и показать историческую неидентичность этих понятий [понятий слово-идея, слово-идеал (символ) и слово-понятие. – Ю. Б.] в различные моменты семантического развития слова в национальном пространстве языка. Образ – понятие – символ как содержательные формы концепта развиваются неравномерно, но неоднозначно же и воспринимаются научной рефлексией о явлении (слове), за которым скрыто сущее (концепт): содержательные формы слова бытийственно представлены на единой материи [курсивы В. В. Колесова. – Ю. Б.] самого слова»⁴⁵.

 

Обобщая разновременные и сосуществующие философские взгляды на природу концепта, мы приходим к выводу, что в философии сложилась достаточно однородная (единая) теория концепта, которая, как нам видится, может и должна быть продолжена в лингвистике.

 

Лингвистика с полным правом может воспользоваться философским осмыслением концепта как потенции, как нерасчлененного сгустка смыслов, как «туманного нечто» и «ничто» одновременно, как Идеи, получающих свое бытие в бесконечности актуализаций. Именно уровни актуализации концепта, следы и траектории движения актуализаций – это традиционный объект лингвистических исследований – язык и речь. На первом уровне актуализации концепт осуществляется в слове как факте языка. Конципирование в слове («схватывание» смыслов) знаменует собой переход от «гена культуры»⁴⁶ к бытию-в-культуре. Пройдя весь круг своих последовательных воплощений, концепт в точке схождения начала и конца – в точке бесконечности – вновь оказывается смысловым сгустком, Идеей, потенцией, готовыми к новому витку бесконечности своих воплощений в текстовом пространстве культуры. На втором уровне актуализации концепта вниманию лингвиста оказывается доступна дискурсивная оформленность концепта, где конципирование обращено к переходу от бытия-в-культуре (в слове как факте культуры) к со-бытию-в-культуре, к неповторимо авторскому осмыслению того, что уже существует в культуре.

 

Философская теория концепта, как нам видится, попав на филологическую почву, позволит примирить существующие в современной лингвистике множественные гипотезы и разноголосицу мнений о сущности и функционировании концепта.

 

-----

1. Редкое исключение составляют работы: Аскольдов С. А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории текста к структуре текста. М.: Academia, 1997; Колесов В. В. Реализм и номинализм: Определения и классификации // Русские философы о языке и познании. Вып. 1 / Краснояр. гос. ун-т. Красноярск, 1999 // http://arctogaia.krasu.ru/laboratory/kolesov/realism.shtm; Его же. Философия русского слова. СПБ.: ЮНА, 2002. Отчасти: Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997; Воркачев С. Г. Лигвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 2001. № 1; Его же. Концепт как лингвокультурологическая категория // Его же. Концепт счастья в русском языковом сознании: опыт лингвокультурологического анализа. Краснодар, 2002 // http://www.fulbright.ru/russian/sumschool/2004/vorkatchev.doc; Слышкин Г. Г. Лингвокультурный концепт как системное образование. Вестник Волгоградского гос. ун-та. Серия «Лингвистика и межкультурная коммуникация». 2004. № 1. Опосредованно: Лихачев Д. С. Концептосфера русского языка // Русская словесность. От теории текста к структуре текста. М.: Academia, 1997.
2. Медведева Т. В. Ключевые концепты в лирике А. С. Пушкина (лингвостилистический анализ): Автореферат дис. … канд. филол. наук. Самара, 2002. С. 6.
3. Аскольдов С. А. Указ. соч. С. 267.
4. Кошарная С. А. Миф и язык: Опыт лингвокультурологической реконструкции русской мифологической картины мира. Белгород: Изд-во Белгород. гос. ун-та, 2002. С. 38.
5. Об этой проблеме написано немало работ. См., например: Карасик В. И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград – Архангельск: Перемена, 1996; Грузберг Л. А. Концепт // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М.: Флинта: Наука, 2003; Красных В. В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М.: Гнозис, 2003; Левицкий Ю. А. Общее языкознание. Пермь, 2004. См. также обширную библиографию к указанной статье Л. А. Грузберг.
6. Неретина С. С. Тропы и концепты. М.: РАН, 1999. // http://www.philosophy.ru/iphras/library/neretina.html (Здесь и далее при ссылке на некоторые работы не указывается номер страницы, поскольку используется интернет-версия издания.)
7. Абушенко В. Л., Кацук Н. Л. Концепт // Новейший философский словарь. Минск: Интерпрессервис; Книжный дом, 2001.
8. Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? М.: Ин-т эксперимент. социологии; СПб.: Алетейя, 1998.
9. Зенкин С. Н. Послесловие переводчика // Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? Указ. изд. С. 280.
10. Там же. С. 280 – 282.
11. Там же. С. 282.
12. Там же. С. 17.
13. Там же. С. 34.
14. Там же. С. 26.
15. Там же. С. 256.
16. Неретина С. С. Указ. соч.
17. Ганжа Р. Вариации на тему хаоса: Рец. на книгу: Делез Ж., Гваттари Р. Что такое философия? // http://lib.baikal.net/koi.cgi/FILOSOF/DELEZGVATTARI/rec_filosof.txt.
18. Неретина С. С. Указ. соч.
19. Там же.
20. Ср. определение научной дисциплины в работе: Воркачев С. Г. Методологические основания лингвоконцептологии // Теоретическая и прикладная лингвистика: Межвуз. сб. научных трудов. Вып. 3. Воронеж, 2002 // http://tpl1999.narod.ru/WEBTPL2002/VORKACHEVTPL2002.HTM; и научного подхода в исследованиях: Слышкин Г. Г. Лингвокультурный концепт как системное образование. Указ. изд.; Его же. Слышкин Г. Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. М.: Academia, 2000 // http://www.fulbright.ru/russian/sumschool/2004/Slyshkin.doc.
21. Неретина С. С.  Указ. соч.
22. Латино-англо-русский словарь философских терминов. – http://www.russiantext.com/russian_library/library/aquino/vocabularium.html.
23. Неретина С. С. Указ. соч.
24. Там же.
25. Там же.
26. Там же.
27. Там же. Позже идею двуосмысленности, обоснованной Боэцием, использует Ж. Делез; в переводе на русский – идея «равноголосия» (Делез Ж. Логика смысла. М.: Academia, 1995. С. 18.)
28. Неретина С. С. Указ. соч.
29. Там же.
30. Точнее необходимо говорить не о языке, а о речи, поскольку именно Средневековье знаменуют разведение языка и речи, отдавая последней субъективность, смыслоразличительную функцию и смысловое единство. Об этом см.: Неретина С. С. Указ. соч.
31. Латино-англо-русский словарь философских терминов. Указ. изд.
32. Неретина С. С. Указ. изд. Автор ссылается на работу Петра Абеляра «Диалектика».
33. Там же.
34. Там же.
35. Там же.
36. Там же.
37. Шварцкопф Ф. Метаморфоза Данного: На пути к экологии сознания. М.: Идея-Пресс, 2000. С. XVI . По сути, об этом же пишет И. А. Герасимова. См. работу: Герасимова И. А. Деонтическая логика и когнитивные установки // Логический анализ языка: Языки этики М.: Языки русской культуры, 2000. С. 9.
38. Эта идея ранее высказывалась И. Кантом, Э. Гуссерлем, Р. Штейнером, Г. Кюлевиндом. Кроме того, сравните «слоистое» строение концепта в культурно-семиотической теории Ю. С. Степанова (Указ. соч.).
39. Шварцкопф Ф. Указ. соч. С. XVI – 3.
40. Ф. Шварцкопф не единожды подчеркивает семиотическую природу земного существования, рассматривая его как текст.
41. Там же. С. 9.
42. Колесов В. В. Реализм и номинализм. Указ. изд.
43. Колесов В. В. Философия русского слова. Указ. изд. С. 53.
44. Колесов В. В. Реализм и номинализм. Указ. изд.
45. Там же.
46. Такое метафорическое определение концепта принадлежит С. Х. Ляхину. Цитируется по изданию: Воркачев С. Г. Концепт как лингвокультурологическая категория. Указ. изд. Подобные идеи высказывает и В. В. Колесов, когда обосновывает существование концепта аналогией с генными связями, воплощенными на клеточном уровне. Об этом см.: Колесов В. В. Философия русского слова. Указ. изд. С. 58.

Наша страница в FB:
https://www.facebook.com/philologpspu

К 200-летию
И. С. Тургенева


Архив «Филолога»: