Первый кажущийся очевидным ответ: «Конечно, нет», поскольку приоритет в исследовании феномена образности несомненно принадлежит литературоведению. Однако даже сами названия ряда работ, таких, например, как «Образность как лингвистическая категория» С.М. Мезенина, «Образность как категория лексикологии» О.И. Блиновой, «Разграничение оценочности, образности, экспрессивности и эмоциональности в семантике слова» В.К. Харченко – и др., являются свидетельством того, что образность входит в круг предметов лингвистического исследования.

 

Сам термин образность, будучи производным от многозначнейшего «ОБРАЗ», «получает с трудом формулируемую массу семантических оттенков и становится по-разному семантически нагруженным»¹. Дело усложняется и тем, что в литературоведении слово «образность» становится в ряд с такими, как «выразительность», «экспрессивность», а иногда и «символичность» и «поэтичность», а в лингвистике понятие образности теснейше связано с понятиями «мотивированность», «оценочность», «экспрессивность», «эмоциональная окрашенность». И еще более того – то понятие образности, которое сложилось в стилистике², отличается от того, которым оперирует лексикология.

 

Исходя из жанра рубрики («Энциклопедический словарик»), мы предпринимаем в описанной выше сложной ситуации такой шаг: посвящаем нашу статью только одному виду образности – образности слова как единицы языка и речи, или, иначе говоря, лексической образности.

 

В указанном плане образность рассматривается как одна из коннотативных характеристик слова, как способность слова заключать в себе и воспроизводить в речевом общении конкретно-чувственный облик (образ) предмета, зафиксированный в сознании носителей языка, – своего рода зрительное или слуховое представление.

 

В уже называвшейся в данной статье работе С.М. Мезенина отмечается, что слово (лексема) – единица наиболее гибкая и располагающая максимальными образными потенциями в силу широты семантики. Язык как инструмент отражения обладает свойством накопления образных средств: речевые метафоры, например, приобретают обобщающее значение и превращаются в языковые, т.е. образ как категория отражения переходит в состояние знака³.

 

Говоря о содержании словесного образа, исследователи называют прежде всего наглядность. Признавая наглядность важнейшей составляющей образности, Н.Б. Лаврентьева, например, дает такое определение ее: «Наглядность – конкретно-чувственный облик предмета, зафиксированный в сознании носителей языка, зрительное или слуховое представление»⁴. В.К. Харченко для обозначения наглядности – как основного компонента словесного образа – использует термин «зрительность»⁵, а О.И. Блинова вводит еще понятие «красочность», которое, по ее мнению, следует отличать от наглядности. Наглядностью, как считает О.И. Блинова, обладают образные слова, не являющиеся метафоричными, типа черника, желток, диалектные ожальник (крапива), сетник (паук) и подобные. Красочностью же обладают метафорические слова или лексико-семантические варианты (ЛСВ), например, горихвостка – ‘певчая птица из семейства дроздов с рыже-красным хвостом’; невеста – ‘ромашка полевая, поповник с белыми лепестками’ и т.п⁶.

 

Изложенное понимание образности соотносимо, как мы считаем, лишь со словами, заключающими в себе зрительный образ. Многие же исследователи полагают, что к образным следует относить и слова, заключающие в себе слуховой образ (бабахнуть, гром, шуршать и т.д.), образность которых порождается звуковыми ассоциациями.

 

В работе Н.А. Лукьяновой «О семантике и типах экспрессивных лексических единиц» содержится целый ряд суждений о лексической образности, полностью разделяемых нами. Приведем (в нашей формулировке) некоторые из них:

     1. Образность есть семантический компонент, актуализирующий чувственные ассоциации (представления), связанные с определенным словом, а через него и с конкретным предметом, явлением, называемым данным словом.
     2. Образность может быть мотивированной и немотивированной.
     3. Языковая (семантическая) основа мотивированных образных экспрессивных слов – это:

     а) образные ассоциации, возникающие при сравнении двух представлений о реальных объектах, явлениях, – метафорическая образность (кипеть – ‘находиться в состоянии сильного негодования, гнева’; сохнуть – ‘сильно переживать, заботиться о ком-, чем-либо’);
     б) звуковые ассоциации – (жогнуть, хряпнуть);
     в) образность внутренней формы как результат словообразовательной мотивированности (наяривать, звездануть, съежиться).

     4. Языковая основа немотивированной образности создается за счет ряда факторов: затемненности внутренней формы слова, индивидуальных образных представлений⁷ и т. п.

 

В картотеке полного регионального словаря – словаря говора деревни Акчим Красновишерского района Пермской области – оказался богатейший материал, отражающий образную лексику. Расклассифицировав выбранные оттуда лексические единицы по характеру мотивированности и по типу заключенного в них образа, мы получили следующие группы:

 

– Слова, заключающие в себе зрительный образ: лоб – ‘фронтон дома, образуемый скатами крыши’; мертвец – ‘бревно, зарытое на берегу для швартовки судов’; мыши – ‘увеличившиеся от воспаления подкожные шейные лимфоузлы у коров, лошадей’; надутышек – ‘толстенький, пухлый ребенок’ и т.д.

 

– Слова, созданные на основе слуховых образов: жогнуть – ‘резко ударить прутом’; надзярскиватъ, наджярскивать – ‘покрикивать, издавать характерные звуки (о некоторых птицах)’; бунчатъ – ‘невнятно, негромко и монотонно говорить, выражая свое недовольство чем-либо’; брякалка – ‘болтливая женщина’ и т.д. В процессе рассмотрения подобных слов перед нами встал вопрос: можно ли считать образными слова, в основе семантики которых лежит звукоподражание, но отнесены эти слова к животным, птицам, издающим, как кажется человеку, действительно подобный звук, то есть считать ли образными (основанными на слуховых ассоциациях) слова типа мяукать (о кошке), квакать (о лягушке), каркать (о вороне), дзярскать (о сороке) и т.п. Нам кажется, на этот вопрос следует ответить отрицательно, поскольку в подобных словах не содержится дополнительного семантического компонента (коннотации). Они лишь называют определенное действие. Если же эти слова будут отнесены к человеку, они получат дополнительный коннотативный оттенок. Если лягушка, в представлении носителя языка, действительно произносит «ква-ква», а петух «кукареку», то человек подобных звуковых комплексов не издает.

 

Говоря о человеке, слова типа квакать или гавкать, например, используют не для номинации его речевых действий, а для оценки, для характеристики. На этом основании зафиксированные в акчимском говоре слова типа куковать (о кукушке), ойкать (произносить звуки «ой-ой») мы не считаем образными. Когда же брякать, тявкать и т.п. соотнесены с человеком, мы квалифицируем такие слова как образные.

 

– Слова с внутрисловной мотивацией, когда переносное значение мотивируется номинативным, создавая метафоричность: вертушка – ‘об излишне подвижной женщине’; искорка – 'капелька растопившегося жира на поверхности горячей жидкой пищи’; баян – ‘костяшка домино с максимальным количеством очков’ и др.

 

– Слова с междусловной мотивацией, в которых значение мотивируется другими однокоренными словами: искуделитъ – ‘сильно избить’; большеадый – ‘чрезмерно громко кричащий, разговаривающий, плачущий’ и др.

 

– Слова, образность которых обеспечивается прозрачной внутренней формой: белышек – ‘часть глазного яблока, имеющая белую окраску’; беляна – ‘светловолосая женщина, девочка’; виловатый – ‘разветвляющийся надвое (о вершине дерева, куста)’ и др.

 

О соотношении образности и экспрессивности наш материал позволяет сказать следующее. Несомненно, что в абсолютном большинстве случаев образность и экспрессия сосуществуют в одном слове (ЛСВ). Несколько примеров: налететь – ‘двигаясь с большой скоростью, натолкнуться, наткнуться на кого-либо, что-либо’. Иду, шары-те залупила – тресь! На бабу-то налетела; лошадина – ‘о высоком, крупном и сильном человеке’. Оне все на покосе, а ты, такая лошадина, спишь до обеда и ничё не делашь; кедор (кедр) – ‘о высоком, крепком и сильном мужчине’. Свёкор-от был кедор, большой; клюка – ‘о старом сгорбленном человеке’. Идет клюка. Она же горбатая, вот и клюка. И др.

 

Однако более четверти от общего числа слов и ЛСВ, зафиксированных в наших материалах, несомненно являясь образными, элемента экспрессии не содержат. Ср.: крупа – ‘сухой снег в виде мелких шаровидных зернышек’. Снег валится горошком, дак его крупой называют. Как крупа липнет; кукла – ‘скрученное в пучок льняное волокно’. Скручивали его (лен) горстями, пять горстей, двенадцать. Мы называли куклыма, куклы; бык – ‘опора для надводных сооружений, укрепляемая в дне реки’. Сколько уж лет быки под мостом-то железным через Каму выложены, а стоят, не размокли, ничё; звёздка – ‘светлое пятно на лбу животного’. Тёлка черная, во лбу звёздка белая.

 

Экспрессивные слова и ЛСВ, не содержащие в себе наглядного образа, также встречаются в акчимском говоре, например: грабодёр – ‘человек, который сознательно обворовывает другого’. Всё много надо продавцу-то, грабодёр он настояшшой; отвозиться – ‘выпачкаться’. Отвозилась вся! Юбку всю измарала!; оцыганитъ – ‘обмануть, хитростью отнять что-либо’. Отобрали всё у меня, оцыганили!; гнилой – ‘о дождливой сырой погоде, времени года’. Как в Акчим не приедёшь, всегда какая-то гнилая погода – и другие. Считаем необходимым подчеркнуть, что число слов, содержащих экспрессию, но не принадлежащих к образным, совсем невелико, что объясняется, по-видимому, самой природой экспрессии, своеобразием психических процессов, приводящих к состоянию экспрессивности. Как отмечает Н.А. Лукьянова, отношение экспрессивного слова к тому «предмету», которое оно репрезентирует в речи, в принципе иное, чем отношение между номинативным словом и «предметом». Экспрессивное слово характеризует лицо, действие с качественной или количественной стороны, но «в аспекте такого количества, которое переходит в новое качество: хлобыстнуть – не просто ударить, а ударить очень сильно, чтобы искры посыпались из глаз»⁸. Понятно, что при таком усилении, заострении, при такой гиперболизации признака сам «предмет», наделяемый этим признаком, начинает четко рисоваться в сознании носителя языка, приобретать «наглядность» и «картинность», т.е. создается образность слова.

 

Анализ материала привел нас к убеждению, что образное слово вызывает в сознании не просто образ (в противном случае считались бы образными все слова, обозначающие конкретные предметы, ведь невозможно же отрицать, что слово «стол» вызывает в сознании образ стола, а «дерево» – дерева), а двойственный, совмещенный и потому не детализированный образ, объединяющий в себе признаки называемого предмета и того предмета, от которого произошло название. Мы можем предложить один «технический прием» для распознавания образных слов: если в толкование какого-либо слова можно ввести слова «похожий», «подобный», «напоминающий», «как» и т.п., то перед нами образное слово.

 

Как свидетельствуют наши материалы, диалектная образная лексика максимально устойчива, самобытна, она оказывается более устойчивой к влиянию литературного языка, чем номинативный фонд говоров. Это связано с тем, что образные слова в большинстве своем мотивированы, а мотивированное слово, благодаря его связям с другими словами диалекта, характеризуется большей устойчивостью в сравнении с немотивированными. Мотивационная связь усиливает «сопротивляемость» областных слов воздействию лексики литературного языка.

 

Образность – одно из важнейших структурно-семантических свойств слова, которое влияет на его семантику, валентность, эмоционально-экспрессивный статус. Процессы формирования словесной образности наиболее непосредственно и органично сопряжены с процессами метафоризации.
Изучение лексической образности позволяет еще в одном аспекте взглянуть на механизм отражения действительности в языке через посредство человеческого сознания и тем самым соприкоснуться с некоторыми фрагментами языковой картины мира.

 

-----

1. Лосев А.Ф. Проблемы художественного стиля. Киев: 1994. С.175.
2. Достаточно развернуто см.: Cтилистический энциклопедический словарь русского языка. М.: Флинта-Наука, 2003. С. 255-257.
3. Мезенин С.М. Образность как лингвистическая категория //Вопросы языкознания. 1983. №6.
4. Лаврентьева Н.Б. О мотивированности как характерном признаке образных слов // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. Новосибирск, 1978. Вып. VII.
5. Харченко В.К. Разграничение оценочности, образности, экспрессивности и эмоциональности в семантике слова // Русский язык в школе. 1976. №3.
6. Блинова О.И. Образность как категория лексикологии // Экспрессивность лексики и фразеологии. Новосибирск, 1983.
7. Лукьянова Н.А. О семантике и типах экспрессивных лексических единиц. I. Семантка // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. Новосибирск, 1979. Вып. VIII.
8. Цит. по: Грузберг Л.А. Лексическая образность – что это? // Филологические заметки. Пермь, 2002. С.19.

Наша страница в FB:
https://www.facebook.com/philologpspu

К 200-летию
И. С. Тургенева


Архив «Филолога»: