В предыдущем очерке мы попытались помочь читателю составить представление о том, на каком маленьком и тесном Родосе приходится прыгать учёным историкам, для того чтобы объективно реконструировать обстоятельства прошлого. Понятно, что чем меньше в их распоряжении исторических источников (летописей и прочих документов), а стало быть, и фактов, тем их реконструкции получаются более проблематичными, допускающими несколько вариантов интерпретации. Волей-неволей историкам приходится прибегать к домысливанию недостающих в картине штрихов, основанному, как правило, на соображениях здравого смысла. Для обозначения подобного способа исследования имеется даже специальный термин – «спекулятивный». Не подумайте дурного, речь не идет о чем-то, по выражению «Большого словаря иностранных слов», рассчитанном на «скорую и лёгкую наживу». Латинский глагол «speculare» переводится на русский язык как «наблюдать, исследовать». Поэтому в науке «спекулятивный» это – «умозрительный, основанный на отвлечённом мышлении, оторванном от опыта и практики».

 

В нашем случае этот отрыв вынужденный. Нет фактов – нет опыта. И фантазия исследователю здесь помочь ничем не может, она лишь навредит. Или превратит в литератора, которому, как известно, его ремесло позволяет для создания яркого образа искажать действительность. Историку же фантазия остро необходима, но не столько для толкования фактов, сколько для анализа источников. Он должен их так повернуть, так соотнести с другими источниками, чтобы извлечь из них максимум объективной исторической информации. В этом, в основном, и заключается профессионализм историка.

 

Бывает порой, что один новый документ может кардинально поменять общепринятые в науке взгляды, и, казалось бы, окончательно решить старую проблему. Но, перевернув историческую картину, историк, в первую очередь, должен задаться вопросом, а не перевернулся ли он сам. Не оказался ли по ошибке в его коробке пазл из другого набора. Для этого существует особый раздел исторической науки – источниковедение, и особая научная процедура – критика источника. Ведь исторические источники создаются людьми, «а люди могут обмануться», а то и просто обмануть. Ошибаться могли как авторы летописей, так и переписчики. Вычислить и вычистить эти ошибки первое дело историка. Только затем он уже может «писать историю» и,

 

 

Начало нового этапа изучения русской колонизации Урала и присоединения его к Московскому государству определила публикация Вычегодско-Вымской летописи¹. Очевидно, первым использовал ее материалы В.А. Оборин в целом ряде статей, обобщающих работ и учебных пособий². В. А. Оборин, а вслед за ним многие исследователи восприняли информацию ВВЛ о верейском происхождении пермских князей буквально. Эту точку зрения разделяли В.Н. Давыдов, Ю.А. Кизилов, Р.Д. Голдина³ и др. Нельзя сказать, чтобы они отнеслись к материалам источника некритично. Но ученых ввело в заблуждение совпадение имен внука и правнука великого князя Дмитрия Донского – Михаила и Василия, владевших Верейским уделом, с именами князей Михаила Пермского и Василия Вымского, живших в одну историческую эпоху. Так, Л.Н. Жеребцов, предположил, что Ермоличи относились к захудалой ветви верейского княжеского дома и были назначены наместниками в Пермь Василием Темным за помощь в период феодальной войны⁴.

 

Но и после публикации ВВЛ некоторые ученые сохранили традиционные взгляды на этническую принадлежность Ермоличей. А.А. Зимин, пожалуй, первым соотнес показания основных источников: «Правительство Василия II использовало противоречия между устюжанами и коми. Чтобы закрепиться на подступах к Устюгу, в 1451 г. оно отправило “на Пермскую землю наместника от роду верейских князей Ермолая да за ним, Ермолаем, да за сыном ево Василием правити пермской землей Вычегоцкою, а старшево сына тово Ермолая, Михаила Ермолича... на Великая Пермь на Чердыню. А ведати им волости Вычегоцкие по грамоте наказной по уставной”. Вопрос о происхождении пермских князей неясен. Существует мнение, что они вышли из местной (коми) знати. По В.Н. Давыдову, речь должна идти о “представителях” верейских князей. Но у верейского князя Михаила Андреевича никаких родичей Ермолая и “Ермоличей” не было. В. Н. Давыдов считает, что великий князь вряд ли бы назначил наместником в этот отдаленный район представителя местной знати. Ну почему же? Если местная знать была противником врага Василия II Дмитрия Шемяки, то подобное назначение совершенно естественно»⁵.

 

Независимо от А.А. Зимина Л.П. Лашук в монографии об этнической истории коми, настаивал на местном происхождении князей, вышедших из «наследственной родоплеменной знати предшествующего исторического периода»⁶. Стоит отметить, что реальной научной дискуссии по вопросу о пермских князьях в 1960–1980-е гг. не получилось. Обе точки зрения существовали словно бы независимо друг от друга. Однако мнение о верейском происхождении первых пермских наместников было, безусловно, преобладающим.

 

Только в конце 1990-гг. вопрос о пермских князьях стал предметом оживленной дискуссии. В положениях В.А. Оборина усомнился Е.В. Вершинин, обосновавший в тезисах 1997 г. положение об автохтонном происхождении пермских князей⁷. Не вступая в дискуссию, А.Т. Шашков в статье того же года, посвященной походу Ермака, предложил вернуться к традиционной точке зрения, согласно которой «вымские и великопермские князья происходили из местной родоплеменной знати и никаких родственных отношений с домом Ивана Калиты не имели»⁸.

 

В.В. Мухин в небольшой статье 1999 г. призвал научное сообщество придерживаться концепции верейского происхождения пермской династии⁹, на что Е.В. Вершинин ответил развернутой статьей «И еще раз о князьях Вымских и Великопермских»¹⁰, где, рассмотрев весьма краткую историю верейского удела, показал несостоятельность отождествления Рюриковичей князей Верейских и пермских наместников. Ему удалось найти вполне убедительное объяснение появлению в ВВЛ термина «верейские» – как ошибки переписчика. Кроме того, Е.В. Вершинин собрал практически все письменные источники, касающиеся личности пермских князей. В 2001 г. он опубликовал в журнале «Родина» статью «Как Москва пришла на Урал»¹¹, в которой сжато изложил свои взгляды. Таким образом, после выхода его работ, по нашему мнению, можно было считать дискуссию законченной, а «верейскую версию» – отброшенной как неверную. Тем не менее, Г. Н. Чагин предпочел в работе 2004 г. оставить рассмотренный вопрос открытым: «Одни считают, что Михаил Ермолич был направлен из подмосковного княжества Верея, как только оно перешло под управление московских князей, а другие считают его выходцем из местной родоплеменной знати. К сожалению, каких-либо точных знаний по этому важному вопросу в наше время не появляется из-за отсутствия источников»¹².

 

 

Е.В. Вершинин отмечал, что «не сделано даже попытки прокомментировать указание источников (Вычегодско-Вымской летописи и Синодика Великопермских князей) на близкое родство правителей в коми-зырянских и коми-пермяцких землях (если отбросить несостоятельную версию о русском происхождении князей, то неизбежно встает вопрос о территориальной локализации фамильного “гнезда Ермоличей”: или в Перми Вычегодской, или в Перми Великой)»¹³.

 

Первая часть высказывания Е.В. Вершинина является не совсем обоснованной, поскольку «близкое родство» Вымских и Пермских князей, даже не зная ВВЛ, констатировали А.А. Дмитриев и В.В. Голубцов еще в конце XIX в. А вот поставленная Е. В. Вершининым задача «территориальной локализации фамильного “гнезда Ермоличей”» действительно насущна.

 

Первым на этот вопрос попытался ответить А.А. Дмитриев. В своей «Пермской старине» он дважды утверждал, что именно Чердынь была главным и родным городом пермских князей: «Есть полное основанье думать, что Пермские князья-христиане жили в Чердыни, где Иоанно-Богословский монастырь был их родовой усыпальницей, хотя на монастырском кладбище чрез 400 лет и не осталось никаких признаков княжеских могил»¹⁴. В другом месте, отметив, что Чердынский синодик объединяет князей Пермских, Вымских и Великопермских, исследователь выдвигает предположение: «Почему же все они объединяются в Чердынском синодике под общим названием “Великопермских”? Мы полагаем, что это указывает на одну княжескую фамилию или род, к которому принадлежали все эти князья и княгини; и так как, по всем данным, главным местом их жительства был город Пермь Великая – Чердынь, где находилась и родовая их усыпальница, то все они в этом смысле и объединялись в одном наименовании Великопермских князей»¹⁵.

 

В.Е. Вершинин, соглашаясь с А.А. Дмитриевым, пишет: «Что касается ответа на вопрос, к каким пермянам принадлежал Ермолай с потомством, то источники не дают возможности однозначного суждения. На основании косвенных свидетельств… я считаю, что род “Ермоличей” связан не с вычегодско-вымскими землями, а с Верхним Прикамьем»¹⁶. Но аргументация исследователя вызывает некоторое недоумение. Если Ермолай с сыновьями местного происхождения, то почему же «… можно допустить, что в коми-зырянских землях в начале 1450-х гг. появился наместник Ермолай, назначенный из Москвы (курсив мой. – П. К.)»¹⁷, а не Москвой (московским правительством). Казалось бы, терминологическая разница невелика, но подобная формулировка, очевидно, понадобилась исследователю, чтобы подвести читателя к следующему логическому «словесному» пассажу.

 

«Между прочим, говоря о начале правления Вымских и Великопермских князей, ВВЛ проводит терминологическое различие, в чем видится определенный смысл. Ермолая с Василием великий князь “прислал... правите Пермской землей Вычегоцкою”, Михаила же “отпустил на Великая Пермь”. По моим наблюдениям над терминологией летописей XV в., “отпустить” – это значит “отпустить обратно, восвояси”. Например, в известном сообщении Устюжской летописи о походе Василия Скрябы за Урал (1465 г.) и пленении югорских князей сказано: “А князей югорских Калпака да Течика к великому князю Ивану Васильевичи на Москву привели, и князь великий их пожаловал Югорским княжением и отпустил их в Югру, а на них дань возложил...”. К слову сказать, это “пожалование” Ивана III вовсе не означало установления какого-либо серьезного контроля Москвы над зауральскими землями. Разница в терминологии ВВЛ хорошо увязывается с тем фактом, что в середине XV в. Пермь Вычегодская реально подчинялась Москве, а Пермь Великая – нет»¹⁸.

 

Заметим, что обосновывать столь серьезные утверждения только интерпретацией значения одного русского глагола – прием весьма рискованный, хотя бы потому, что слово «отпустить» в том же источнике имеет смысл, совершенно обратный тому, который подразумевается Е.В. Вершининым. Так, в ВВЛ под 1593 г. содержится информация о том, что было «велено отпустить от Вымскова уезду в Сибирь 60 ратных в казаки и дать им от земских людей подможных по 20 рублей на человека»¹⁹. Вряд ли через десятилетие после похода Ермака можно представить себе, что 60 казаков возвращались к себе на сибирскую родину. Не проще ли предположить, что князь Ермолай придерживался традиции, бытовавшей не только в крестьянской среде: согласно ей младший сын (Василий) оставался с отцом, а старший (Михаил) «отпускался» в самостоятельную жизнь для заведения собственного «хозяйства». По крайней мере, источники дают возможность предположить именно этот вариант.

 

Для того чтобы понять смысл взаимоотношений вымских и пермских князей, необходимо разобраться в соотношении Перми Вычегодской и Перми Великой в целом. В ВВЛ под 1481 г. описывается набег Асыки на Пермь Великую и вслед за этим сообщается: «Того же лета прислал князь великий Ивашку Гаврилова Вычегодские²⁰ знамени и луки писати. Писал тое писец луки вычегоцкие²¹, и вымские, и сысоленские, и удоренские, и владыки Филофея вотчину, а на Чердыню не писал луки, потому вогульское розорение»²². Данный текст прямо свидетельствует, что чердынские луки считались Вычегодскими и должны были переписываться заодно с остальными (вычегодскими, вымскими, сысоленскими и удоренскими), но не были переписаны только из-за форсмажорных обстоятельств.

 

Собственно, и в самом сообщении о назначении наместников «на Пермскую землю» есть констатация такой общности: «…да за ним Ермолаем да за сыном ево Василием правити пермской землёй Вычегоцкою, а старшево сына тово Ермолая, Михаила Ермолича, отпустил на Великая Пермь на Чердыню. А ведати им волости вычегоцкие по грамоте наказной по уставной»²³. Подчиненность волостей указана суммарно – «ведати им» – применительно и к вымским князьям, и к пермскому. В последнем предложении «великопермские» волости отдельно даже не упоминаются, по умолчанию они включены в состав «вычегодских». В этом же предложении слова «волости» и «грамота» не согласованы в числе, стало быть, речь идет о том, что управление вычегодскими, вымскими, сысоленскими, удоренскими и великопермскими землями осуществлялось на основании одной «грамоты наказной уставной».

 

Даже само название Пермь Великая свидетельствует о том, что этот район первоначально был зависим от Перми Малой (Старой, Вычегодской). Сошлемся на мнение В.С. Чуракова: «Сам факт появления в конце XIV в. оппозиции Пермь Вычегодская (она же Пермь Малая) и Пермь Великая ясно указывает на направление колонизации: в подобных парах определение «великая» служит указанием на колонизуемый район, тогда как определение «малая» (или его отсутствие) указывает на исходную область колонизации»²⁴. У А.Ф. Журавлева мы можем найти конкретные пояснения: «Дело в том, что определения «малый» и «великий» в составе наименований географических территорий и этносов обычно связаны с разграничением территорий соответственно начального и позднего расселения: обозначения стран и народов с компонентом «великий», как правило, относятся к области вторичной колонизации, а не к метрополии. Ср. Великая Греция (Южная Италия и Сицилия относительно греческой метрополии, Эллады), Великопольша (историко-этнографическая область с центром в Познани – территория, позже освоенная славянами, двигавшимися с юга на север, чем Малопольша, область Кракова), Великая Моравия, Великая Германия … и т.д.»²⁵. Добавим к этому перечню также Малую и Великую Россию.

 

Направление колонизации²⁶, управление двумя территориями на основании одной (общей) уставной грамоты, наконец, направление именно старшего сына наместником в отдаленную область – все эти факты свидетельствуют о том, что именно Пермь Вычегодская была «родовым гнездом» князей Вымских и Пермских. Пермь Великая же была своеобразными «выселками» из Перми Малой, которые достаточно рано начали играть самостоятельную роль в силу стратегической важности расположения на пересечении нескольких водно-волоковых путей.

 

1. Вычегодско-Вымская летопись // Историко-филологический сб. Сыктывкар, 1958. Вып. 4.

2. История Урала. Пермь, 1963. Т. 1. (2-е изд. Пермь, 1976. Т. 1); Оборин В. А. О присоединении Перми Великой к Русскому государству в XV в. // Исследования по истории Урала. Пермь, 1976. Вып. 4. С. 3–15; История Урала с древнейших времен до 1861 г. М., 1989. С. 146–148; Оборин В. А. Заселение и освоение Урала в конце XI – начале XVII в. Иркутск, 1990. С. 75.

3. Давыдов В. Н. Присоединение Коми края к Московскому государству. Сыктывкар, 1977. С. 13–15; Кизилов Ю. А. Земли и народы России в XIII–XV вв. М., 1984. С. 133; Голдина Р. Д. Древняя история Чердынского края в археологическом наследии // Чердынь и Урал в истор. и культ. наследии России. Пермь, 1999. С. 74.

4. Жеребцов Л. Н. Историко-культурные взаимоотношения коми с соседними народами. М., 1982. С. 52

5. Зимин А. А. Витязь на распутье: Феодальная война в России XV в. М., 1991. с. 143–144.

6. Лашук Л. П. Формирование народности коми. М., 1972. С. 42.

7. Вершинин Е. В. Статус князей Вымских и Великопермских как правителей (административный аспект присоединения Северного Приуралья к Русскому государству) // Культурное наследие Азиатской России: матер. I Урало-Сибирского истор. конгресса. Тобольск, 1997. С. 122–124.

8. Шашков А. Т. Сибирский поход Ермака: хронология событий 1581–1582 гг. // Изв. Уральского университета. Сер. Гуманитарные науки. 1997. № 7, вып. 1. С. 39. [электронный ресурс]. URL: http://proceedings.usu.ru/?base=mag/0007%2801_01-1997%29&doc=../content.jsp&id=a03&xsln=showArticle.xslt#70 (дата обращения 18.10.2010).

9. Мухин В. В. Еще раз о пермских князьях // Чердынь и Урал в историческом и культурном наследии России. Пермь, 1999. С. 104–106.

10. Вершинин Е. В. И еще раз о князьях Вымских и Великопермских // Проблемы истории России. Вып. 3. Новгородская Русь: историческое пространство и культурное наследие. Екатеринбург, 2000. С. 285–305.

11. Вершинин Е. В. Как Москва пришла на Урал // Родина. 2001. № 11 [электронный ресурс]. URL: http://www.istrodina.com/rodina_articul.php3?id=196&n=14 (дата обращения 15.12.2009).

12. Чагин Г. Н. Города Перми Великой Чердынь и Соликамск. Пермь, 2004. С. 14.

13. Вершинин Е. В. И еще раз о князьях Вымских и Великопермских // Проблемы истории России. Вып. 3. Новгородская Русь: историческое пространство и культурное наследие. Екатеринбург, 2000. С. 286.

14. Дмитриев А. А. Пермская старина. Пермь, 1889. Вып. 1. С. 161.

15. Там же. С. 164.

16. Вершинин Е. В. И еще раз о князьях Вымских и Великопермских // Проблемы истории России. Вып. 3. Новгородская Русь: историческое пространство и культурное наследие. Екатеринбург, 2000. С. 296.

17. Вершинин Е. В. Статус князей Вымских и Великопермских как правителей (административный аспект присоединения Северного Приуралья к Русскому государству) // Культурное наследие Азиатской России: матер. I Урало-Сибирского истор. конгресса. Тобольск, 1997. С. 293.

18. Там же. С. 293.

19. Вычегодско-Вымская летопись // Историко-филологический сб. Сыктывкар, 1958. Вып. 4. С. 267.

20. Заметим, что здесь слово «Вычегодские» написано с прописной буквы, так как означает принадлежность к Перми Вычегодской.

21. В данном случае слово «вычегодские» написано со строчной буквы, поскольку оно употреблено в узком смысле: «расположенные по р. Вычегде».

22. Вычегодско-Вымская летопись // Историко-филологический сб. Сыктывкар, 1958. Вып. 4. С. 263.

23. Там же. С. 261.

24. Чураков В. С. К проблеме расселения пермских народов в конце I – первой половине II тыс. н.э. // Иднакар. 2008. № 1(3). С. 15. [электронный ресурс]. URL: http://www.idnakar.ru/ (дата обращения 09.11.2010).

25. Журавлев. А. Ф. Язык и миф: Лингвистический комментарий к труду А. Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу». М., 2005. С. 48.

26. Об археологическом аспекте этой проблемы стоит поговорить особо в отдельном очерке.

Наша страница в FB:
https://www.facebook.com/philologpspu

К 200-летию
И. С. Тургенева


Архив «Филолога»: