Выбравшись из лабиринтов железнодорожной станции Waverley на поверхность, я оказалась в самом центре Эдинбурга. Первое впечатление, признаться, заставило поежиться: старинные темные каменные здания в сочетании с пасмурным небом – вид угрюмый, отрешенно-неприветливый.

 

 

Сама крепость словно парит над городом, довлеет над ним и хранит его – так это видится и сегодня, 3 000 лет спустя после закладки, благодаря уникальному, эффектному местоположению: 135 метров над уровнем моря, около 100 метров над улицей.

 

 

Дома сочетают облик оборонительных сооружений с современными стилизованными вкраплениями и актуальным функционалом в виде банков, магазинов и ресторанов.

 

 

Архитектура и характер застройки старинного центра настраивает на погружение в прошлое.

 

 

Однако я застала не просто оживленный, а – фестивальный Эдинбург, и все никак не могла совместить внутри себя две части картинки: сумрачные, мрачноватые архитектурные декорации и разудалое, яркоцвéтное уличное веселье.

 

 

Желающих развлечь публику и привлечь ее на платные выступления было великое множество, на все цвета и вкусы.

 

 

 

На фестиваль съехались участники со всего мира, но этот хор – явно местный, свой, из церкви, что за спинами хористов, – очень органично чувствовал себя и смотрелся-слушался в карнавальной атмосфере.

 

 

Контрасты и гармония архаики и модерна – не привнесенное, временное состояние, а константа современного Эдинбурга.

 

В церковном здании, всем обликом своим настраивающем на серьезный и почтительный лад, располагается… студенческий Театр Бедлам, принадлежащий Эдинбургскому университету:

 

 

Больше всего в Эдинбурге меня впечатлил Холируд – об этом я уже рассказывала во второй части цикла («Филолог»,
№ 17: http://philolog.pspu.ru/module/magazine/do/mpub_17_353).

 

Но и Эдинбургская крепость мне как-то больше «подошла», чем лондонский Тауэр, хотя исторический андеграунд у нее, разумеется, тоже не вегетарианский. Однако здесь само местоположение замка, вписанность его в окружающее пространство – много неба, простора, воздуха – позволяет свободно дышать.

 

 

 

С крепостной стены открываются великолепные виды на город и загородные дали:

 

 

 

 

А город, как уже сказано, умеет совмещать свою историческую уникальность с потребностями дня сегодняшнего:

 

     

 

 

 

В рамках Эдинбургского фестиваля проходила и международная книжная выставка-ярмарка, для которой соорудили палаточный городок в Charlotte Square. Центром площадки для отдыха оказался памятник Альберту – один из целого ряда памятников принцу-консорту, установленных по просьбе безутешной после смерти мужа королевы Виктории.

 

 

Несмотря на свой глобальный статус, выставка-ярмарка производила очень камерное впечатление.

Книг на русском языке я здесь не обнаружила. Зато нашлись книги о России.

 

Эту «инсталляцию» из новой монографии о Толстом я соорудила сама, специально для фото:

 

 

Боюсь, что «Русская жизнь» (подзаголовок) представлена в монографии не лучшим образом.

На такие подозрения навел меня другой толстенный и дорогущий том с многообещающим названием:

«Россия: Тысячелетняя хроника дикого Востока».

 

 

Травмировавшая мое воображение картина Поля Делароша «Казнь леди Джейн Грей» (см. главку «Лондон: последняя прогулка»), по-моему, очень наглядно свидетельствует о том, что дикости хватало и в истории просвещенного Запада.

Хотя, конечно, дело не только в фактах, но и в пропорциях, а еще более – в исторических последствиях…

 

В Эдинбурге дыхание истории чувствуется сильнее, чем где бы то ни было, здесь она суровыми и прекрасными каменными сооружениями обступает тебя со всех сторон, не позволяя забыться в суете повседневности не только туристам, но, как мне кажется, и привычным к «картинке» аборигенам.

 

Думаю, что отдыхающие на этой прелестной лужайке вместе с теплом и негой солнечного августовского дня впитывают в себя и «башни стрельчатой рост», и черную патину впечатанного в камень прошлого:

 

 

Темный резной шпиль слева от лужайки – памятник Вальтеру Скотту.

 

 

А турист, пожалуй, похож, на эту чайку: вот она приземляется на мгновение – стремительная и потому немножко размытая на фотографии, – чтобы через секунду взлететь вновь, «очистив» картинку и не оставив следа, – в то время как эта улица, эти дома, этот прекрасный чужой город, сравнительно с ней, – вечны.

Наша страница в FB:
https://www.facebook.com/philologpspu

К 200-летию
И. С. Тургенева


Архив «Филолога»: