Завершающим аккордом Театра-Театра в предъявлении нового театрального сезона стал спектакль-кабаре «Восемь женщин» по пьесе Робера Тома в постановке Бориса Мильграма.

 

Посетив три следовавших друг за другом сентябрьских премьеры Театра-Театра, невольно ловишь себя на мысли, что побывал в трех разных театрах, которые отличаются и спецификой выбора материала, и набором преобладающих средств выразительности, и подходами к организации сценического пространства.

 

Все три спектакля («Шинель», «Риверсайд Драйв», «8 женщин») камерные, ни один из них не вынесен на большую сцену: «Риверсайд Драйв» ставится в смежном театре «Сцена-Молот», а «Шинель» и «8 женщин» – на сцене ТТ: перерезанная шаткой металлической лестницей серая кирпичная стена сцены – «дом Петровича», к которому в «Шинели» поворачивался круг с сидящими на нем зрителями, в «Восьми женщинах» выполняет роль основной декорации – собственно стены двухэтажного дома, в котором и разворачиваются события детективной комедии.

 

Максимальное сужение сценического пространства и почти полное отсутствие декораций – это не просто дань модному нынче минимализму: в данном случае такая обстановка помогает зрителю прочувствовать специфику места действия – занесенного снегом одинокого дома, обитатели которого – восемь очаровательных и несносных, великодушных и коварных, любящих и ненавидящих друг друга женщин – искусственной изоляцией от внешнего мира принуждены к тому, чтобы наконец-то разобраться в копившихся годами семейных проблемах.

 

Необходимые для предъявления детективной ситуации детали обстановки наличествуют: дверь в комнату «убитого» мужа-брата-отца-господина Марселя, телефон с перерезанным проводом, по которому невозможно дозвониться в полицию, и, наконец, роскошный автомобиль, который из средства передвижения, за невозможностью передвижения, превращается в дополнительную сценическую площадку. Ну, а с лишними деталями в детективе надо быть осторожным – да и вообще любой предмет на сцене должен «выстрелить», тем более в доме, где совершено преступление…

 

Восемь героинь пьесы – это восемь женских характеров, каждый из которых являет собой оригинальную и в то же время универсальную комбинацию черт, в той или иной степени присущих каждой женщине.

Наверняка многие из сидящих в зале в размышлениях и действиях каждой из участниц этой детективной истории обнаружили частичку себя или своей матери-жены-дочери, а помогли им это сделать «8 женщин Бориса Мильграма» (именно так на рекламных щитах и программках прочитывается название постановки) в исполнении талантливых актрис Театра-Театра.

 

Главную роль – роль Габи, супруги Марселя, – исполняет заслуженная артистка России Елена Старостина. Высокая, статная, красивая актриса, с плеч которой на красный бархат платья то и дело нарочито соскальзывает меховое манто (художник по костюмам – Ирэна Белоусова), с одной стороны, демонстрирует непоколебимую самоуверенность своей благополучной героини, с другой – ее внутреннюю неудовлетворенность. По ходу пьесы обнаруживаются ее весьма неоднозначные отношения со всеми домашними, включая дочерей, а к концу выясняется, что главная личная коллизия связана с тайным любовником, который тоже, отсутствуя на сцене, как и Марсель, окажется разоблачен.

 

Полной противоположностью Габи поначалу кажется сестра Марселя – бывшая стриптизерша Пьеретта, которая знает цену своей соблазнительной красоте и эффектно подтверждает это в исполнении Анны Сырчиковой. Актриса появляется на сцене в выгодно подчеркивающем линии фигуры алом платье с проглядывающим из-под него черным бюстье, в атласных перчатках,  на одном из пальцев - кольцо с крупным сверкающим камнем.

Габи и Пьеретта кажутся совсем разными и по уровню воспитания, и по кругу общения, и по степени внутренней свободы: Габи неприступна и высокомерна, Пьеретта порочна и вульгарна. Но на деле связывают их не только отношения с Марселем (одну – супружеские, другую – кровнородственные) – обе они водили за нос Марселя, выманивая у него деньги, обе влюблены в одного и того же мужчину и обе оказались жертвами этого альфонса.

 

Еще одна условная пара героинь – живущие в доме Марселя из милости сестра Габи Огюстина и их мать.

 

Героиня Марии Полыгаловой Огюстина – взрослый ребенок и, одновременно, перезрелая дева, которая изо всех сил старается сохранить за собой статус самой благовоспитанной женщины в доме и болезненно реагирует на фривольные намеки в свой адрес и сомнительную атмосферу вокруг.

Большую часть спектакля демонстративно неженственная (в ее темном, бесформенном платье есть только намек на красный цвет, вариациями которого в первом действии полыхают наряды остальных героинь), панически опасающаяся быть уличенной в страстной любви к Марселю и чтении любовных романов (чего стоит ее смятение и негодование в ответ на реплику Пьеретты о том, что обе они абонированы в одной библиотеке, – библиотека в этом контексте оказывается едва ли не аналогом публичного дома), она в то же время неотразимо обаятельна своей нелепостью, неловкостью, своим даром попадать в смешные ситуации и создавать их вновь и вновь каждым своим выходом на авансцену эту странного детективного разбирательства.

 

«Бабушка» (мать Габи и Огюстины) в исполнении Ирины Козловой – смесь пороков и невинности, имитация немощи и демонстрация неиссякаемой живучести. Двусмысленно и нелепо ее поведение и положение в доме: приживалка, владеющая целой кипой ценных бумаг, немощная, обезножевшая старуха, легко выпрастывающаяся из инвалидного кресла и из-под покрывала, под которым обнаруживается легкомысленный декольтированный наряд, – бабушка наглядно являет собой вопиющую парадоксальность женщины, как ее представляют Тома и Мильграм.

 

Внучки ее, дочери Габи – Сюзон и Катрин – юные вариации на тему женской стервозности. В случае старшей, (Екатерина Сушина) эта стервозность облечена в форму внешней холодности и элегантности. В случае младшей (Эва Мильграм) – в форму подросткового бунтарства. Для них Марсель – отец, на преимущественное внимание и любовь к себе которого они претендуют.

 

Еще две женщины – это домашняя прислуга: старая экономка Шанель и горничная Луиза. В первой – сложный грим (пухлые губы, мелкие кудрявые волосы и темная кожа) и невероятных размеров накладки на грудь и на бедра – невозможно узнать актрису Ольгу Пудову, искусно воссоздающую классический образ преданной, доброй и сентиментальной чернокожей няни. Вторая – Луиза (Ирина Максимкина) – прямая противоположность Шанель внешне (затянута в платье-рюмочку) и внутренне (холодна, хитра и коварна); подчеркнуто вежливая и исполнительная, она уже этой подчеркнутостью одновременно камуфлирует и демонстрирует свое особое положение в доме – горничной по статусу и любовницы Марселя по сути, но любовницы – без любви, а исключительно по расчету.

 

Сложное переплетение характеров, амбиций, тайных планов, искусных маневров, наивных саморазоблачений, взаимная любовь, преданность, ненависть, зависть, ревность – все это вместе и определяет логику развития женского сюжета – сюжета женской жизни, построенного в связи с мужчиной, вокруг него, по поводу него, но – без него...

 

Одной из самых ярких красок постановки в целом и образа каждой из героинь в частности становится музыка, музыкальные номера – арии, шлягеры, блюзы, рок.

Очевидно, что, создавая спектакль, Борис Мильграм опирался не только на оригинальный текст пьесы «8 любящих женщин» Робера Тома – немалое влияние на его работу оказала вышедшая в 1961 году музыкальная комедия Франсуа Озона «8 женщин», где одним из основных способов характеристики персонажей является вокальная партия – своеобразная визитка, способ передать нравственные и мировоззренческие позиции, объяснить логику совершаемых поступков. Пользуясь режиссерской находкой Озона, Мильграм выстраивает все первое действие, где музыкальные номера оказываются не вкраплениями и украшениями, а опорными эмоциональными и содержательными элементами.

 

Музыка в спектакле звучит живая, и оркестр становится полноценным участником сценического действия, от начала до конца присутствуя на сцене (композитор и музыкальный руководитель спектакля – Виталий Истомин, руководитель оркестра – Петр Юрков, педагог по вокалу – Ольга Тихомирова).

Графа в программке «Женщины оркестра» поначалу смутила и озадачила, тем более что в числе музыкантов значились мужчины. Точки над i были расставлены в самом начале действия: музыканты на сцене появились первыми – все без исключения в платьях с широкими шуршащими юбками и пышными рукавами. Это выглядело комично, хотя показалось, что оркестранты испытывают некоторую неловкость, однако женские наряды и парики, судя по всему, не помешали сильной половине оркестра полноценно и успешно участвовать в музыкальном сопровождении постановки.

 

Важной составляющей постановки оказались специально написанные для нее Михаилом Бартеневым и Андреем Усачевым тексты песен, с помощью которых каждая из восьми женщин получила возможность высказаться, открыть себя публике и вместе с нею посмеяться над собой, своей способностью жить и выживать, своими страхами, идеями, слабостями.

Ироническим, юмористическим способом самовыражения героинь стали также компьютерные инсталляции на стене-экране и меловые надписи-комментарии на ней же.

 

Все предъявленные актрисами характеры выразительны, заразительны, жизнеспособны и жизнеутверждающи – даже своим пороками. Таковы законы жанра кабаре, по которым сделан этот веселый, озорной, по-хорошему развлекательный, увлекательный спектакль.

 

Эффектный и неожиданный декорационный жест второго действия – использование в качестве дополнительной сценической площадки и малого сценического круга красного кабриолета – не мог оставить равнодушными зрителей, и, по окончании представления, самые смелые из зрительниц выстраивались в очередь, чтобы сфотографироваться рядом с блестящей и ослепительно красивой машиной.

 

Но лучше всего на ее фоне смотрелись яркие, дерзкие, талантливые, красивые, счастливые и любимые женщины Бориса Мильграма – актрисы Театра-Театра.

Наша страница в FB:
https://www.facebook.com/philologpspu

К 200-летию
И. С. Тургенева


Архив «Филолога»: