Журнал - Интернет-журнал "Филолог"

Главная > Выпуск № 25 > Счастье (не) за горами: Премьера фильма «Географ глобус пропил» в Перми.

Надежда Нестюричёва

Счастье (не) за горами:

Премьера фильма «Географ глобус пропил» в Перми

в рамках фестиваля «Пространство режиссуры»

Nadezhda Nestyuricheva

Happiness ahead:

Premiere of the film “The Geographer Drank His Globe Away”

in the framework of the festival “Direction space” in Perm

The article by Nadezhda Nestyuricheva is the review on the film by Alexander Veledinskiy, which is based on the book by Alexey Ivanov “The geographer drank his globe away”. The opening night will be on the 19th of October, 2013 in the framework of the festival “Direction space” in Perm. The conceptual framework of the film and director’s interpretation of the book (in particular – “liberties” allowed by the director that don’t contradict with the original source but deepen and expand its senses). The author of the article examines Victor Sluzhkin who is the main character of the film from the perspectives indicated at the press-conference before the premiere. Veledinskiy calls his work “mono-film”, the film which is about one character. This article is not only about the long-awaited film but about the way it was accepted by Perm spectators – citizens of the city, where the book “The geographer drank his globe away” was written and later on the basis of it the film was being screened.

Нам со своей провинциальной колокольни трудно судить о том, насколько долгожданной для российского зрителя была премьера фильма Александра Велединского по мотивам романа Алексея Иванова «Географ глобус пропил», но в Перми, где проходили съемки фильма и где был написан сам роман, экранизацию ждали с нетерпением. Наверное, в благодарность за долгое томление, а может быть, из уважения к пространству, вдохновившему на плодотворную работу сначала писателя Алексея Иванова, а затем – режиссера Александра Велединского и всю его съемочную группу, пермская премьера состоялась 19 октября, на день раньше московской и за две с половиной недели до выхода фильма в массовый прокат.

Два года назад, когда съемки еще только начинались, мы побывали на съемочной площадке в пермской школе №1 , понаблюдали со стороны за тем, как делается настоящее кино, и взяли интервью у Александра Велединского и исполнительницы роли завуча Угрозы Борисовны – Агриппины Стекловой.

И в том двухлетней давности интервью, и на нынешней пресс-конференции Велединский подчеркивал, что его фильм – не буквальное переложение романа и сценарий написан «очень по мотивам»¹. Тем самым режиссер предусмотрительно оградил себя от обвинений в вольном обращении с книгой.

Однако, на наш взгляд, все допущенные режиссером «вольности» не только не противоречат основным идеям романа, но и углубляют их, обогащают новыми смыслами.

Роман Иванова начинается известной каждому пермяку рутинной «железнодорожной» формулой «Конечная станция – Пермь-вторая». Фильм Велединского вводит зрителя в Пермь слоганом, появившимся совсем недавно, но уже ставшим, во всем комплексе своих множественных значений, одним из элементов сегодняшнего пермского текста: «Счастье не за горами».

Этот арт-объект, находящийся на парапете набережной напротив музея современного искусства PERMM, возникает в кадре в варианте «Счастье … за горами», так как частицу «не» поначалу загораживает, а затем, отъехав, высвобождает грузовик, и эта трансформация обнажает диалектическую суть истории, ставшей содержанием фильма, намечает маршрут жизненных и духовных исканий главного героя – географа-неудачника («вшивого интеллигента» и «лузера», как называет его Александр Велединский): из полной мелких семейных и бытовых неурядиц и социальной неустойчивости жизни поселка судоремонтников к рекам величественных Уральских гор.

Композиционно фильм, как и книга, поделен на две части, одна из которых – повседневная реальность Служкина-мужа-друга-выпивохи-географа-неудачника; другая – испытание Служкина-Географа на личностную, человеческую, мужскую состоятельность, на способность вовлечь учеников в заманчивый и трудный поход по уральской горной реке.

События романа четко определены и во времени, и в пространстве: Иванов описывает 90-е годы в небольшом поселке Речники, как будто изолированном от Перми и от всей России, и одновременно вписывает в эти координаты целый мир, в котором действуют универсальные для любого времени законы. Именно за этот универсализм и ухватился Александр Велединский, перенесший события романа в современную Россию и доказавший, что история, рассказанная Ивановым – вне времени. Да, у героев фильма моднее и ярче одежда, у каждого – мобильный телефон; но любят и ненавидят, тоскуют и страдают от одиночества они так же, как их сверстники 90-х, да и по сути своей Пермь за эти годы не очень изменилась. Однако этот сдвиг во времени позволил освободить героев от романной ностальгии по советскому детству, вообще снять «советскую» тему, вынести ее за скобки. Общая инфантильность старшего поколения героев – Служкина, Будкина, Колесникова, Ветки, Сашеньки, которые как будто боятся нарушить сложившиеся между ними еще во время учебы отношения и потому постоянно в романе обращаются к сакральной формуле «Помнишь, как мы...?», – в фильме не акцентирована. Лишь однажды Будкин напоминает Служкину о том, как они по молодости курили вместо табака черный чай.

Школа в фильме перестает быть отправной точкой всех событий сюжета: она уже не связывает прошлое героев-взрослых с их настоящим, а самих героев – между собой. Велединский отказывается от формата «школьного романа», сквозь призму которого критика прочитывала книгу Иванова, – при этом в фильме, при всех его сюжетных расхождениях с книгой, чувствуется уважение и сценаристов, и режиссеров к сути романа: Александр Велединский поступает с текстом осторожно и бережно, сохраняя основное, неизменно держа в фокусе внимания главного героя.

На конференции перед пермской премьерой Велединский объяснял свой выбор исполнителя роли Служкина следующим образом:

«Шестнадцать и двадцать восемь лет – это разница небольшая [Служкину по книге двадцать восемь лет, Маше – шестнадцать] и особой остроты и сложности конфликта при таком раскладе нет. При чтении книги мы это себе легко можем представить. Визуальный образ – абсолютно другой. Он навязан вам. Нами навязан – понимаете? И если бы это был двадцативосьми-, тридцатилетнийлетний молодой красавец, все было бы понятно – в него влюбился бы весь класс. А нам нужно было подчеркнуть, чтоб Маша не в мачо влюбилась, а почувствовала в Географе родную душу…»

Впрочем, режиссер признался, что была и другая причина, по которой он выбрал Хабенского: «Тридцатилетних актеров такого класса сегодня просто нет»…

Велединский совершенно справедливо отмечает, что «Географ глобус пропил» – это «монофильм» – фильм одного героя, а следовательно – одного актера. Именно поэтому так важно было подобрать в качестве исполнителя главной роли настоящего мастера, профессионала, коим Константин Хабенский, безусловно, является.

Защищая актерскую молодую смену, отметим, однако, что талантливого молодого актера (правда, не кино, а театра), который смог отыскать Служкина в самом себе и безошибочно попасть в этот образ, пермяки уже видели: в спектакле Театра-Театра «Географ глобус пропил» роль Географа блестяще исполняет Сергей Детков². Перед премьерой фильма те, кто имел удовольствие видеть пермскую постановку, даже высказывали опасения, сможет ли Хабенский в роли Служкина тронуть сердца наших зрителей так же, как это несколькими месяцами раньше сделал Сергей Детков.

Константин Хабенский в роли Служкина

Опасения оказались напрасными не только потому, что актерский масштаб Хабенского с лихвой компенсировал личную непричастность «пермскости», но и потому, что в спектакле Елены Невежиной и в фильме Александра Велединского по-разному расставлены акценты: театральный Служкин в первую очередь учитель, приемы которого противоречат любой из возможных педагогических практик, но встреча с которым становится для его учеников событием взросления, открытием мира; Служкин Хабенского – учитель поневоле, для которого общение с учениками становится одним из этапов поиска личной свободы и совершенной любви – такой, «когда ты никому не являешься залогом счастья и когда тебе никто не является залогом счастья, но чтобы ты любил людей и люди тебя любили тоже».

Служкин Хабенского действительно вышел святым – святым пропойцей (и привязанность к бутылке, пожалуй, единственный серьезный грех, в котором его действительно можно упрекнуть). В фильме очень деликатно смягчены, а местами и просто опущены моменты, дискредитирующие героя, т.е. те эпизоды книги, в которых Иванов балансировал на грани дозволенного. Во всяком случае, киношный Географ вышел гораздо целомудреннее книжного оригинала: изменить жене ни со всегда готовой Веткой, ни с холодной и ищущей брутального мужика (а довольствующейся просто помощником депутата Будкиным) Кирой у него просто не получается. Отвечая же на нежную и светлую любовь своей шестнадцатилетней ученицы – Маши Большаковой, он сам себя вовремя останавливает, так что нападки записных морализаторов фильму не страшны.

Служкин видит, как хрупок мир вокруг него, как несправедлива и загадочна жизнь, как сложно соответствовать требованиям, предъявляемым человеку обществом: быть хорошим мужем (да и что это значит – «хорошим мужем»?), примером для подрастающих детей – дочки Таты и оболтусов-школьников («подражать лично мне не советую»), образцовым работником (учителем географии, имеющим представление хотя бы о том, кто открыл Северный полюс – Нансен или Амундсен). Мир вокруг него сгущается, мрачнеет, и единственным выходом из замкнутого круга жизненных неурядиц кажется побег. Дважды на протяжении фильма зрителя дезориентируют намеком на то, что побег этот – самоубийство героя: в первый раз на эту мысль наводят данные крупным планом болтающиеся над землей ноги Служкина, на самом деле висящего на качелях, во второй – когда Кира с Будкиным ломятся в запертую изнутри ванную, где Служкин уснул пьяным сном в обнимку с бутылкой.

Настоящий побег Служкина (в поисках счастья, которое за горами) – это побег в величественно-опасный мир природы, поход-сплав по бурной и опасной уральской реке.

Вторая часть фильма – захватывающая история погружения человека в мир сказочной, первобытной уральской природы, растворения в ней и попытки обретения внутренней гармонии. Природа здесь становится одним из первостепенных и полноправных участников картины – не просто местом действия (снизу – речка, сверху – небо, по бокам – горы), а манящей, завораживающей красотой, грозной и таинственной силой, по сравнению с которой и Служкин, и его ученики – былинки.

Фильм снимался в тех местах, о которых писал в романе Алексей Иванов, и тем, кто, читая книгу, по каким-то причинам не представил себе всего ужасающего великолепия горных уральских рек – диких и своенравных, теперь должен быть понятен чебыкинский возглас восхищения: «Эротично!». Нетронутые, пока еще свободные от человека-разрушителя леса кажутся живыми, чувствующими, дышащими – между ветками деревьев и над вершинами холмов курятся тяжелые туманы, вода шумит, разбиваясь о преграды. Глядя на холмы, покрытые еловым одеялом, на остро торчащие скалы, на замшелые каменные глыбы и неприступные берега бурлящей реки, невольно забеспокоишься за героев – как будто они оказались одни не в лесу, а на всей земле, и никаких других людей нет и не было, а были только эти горы, камни и река…

Во время сцены объяснения Маши и Служкина создается впечатление, что они идут по краю Земли: за ними темная стена леса, а под их ногами – тонкая каменистая тропка. Вот оно – ивановское балансирование на грани, вот этот край обрыва, с которого Служкин не дает сорваться ни Маше, ни себе.

Изображение похода более динамично, чем действие первой части фильма: трудности, испытываемее героями, сопряжены здесь с риском и реальной угрозой для жизни. Счастливое, заманчивое и опасное путешествие держит зрителей в постоянном напряжении, которое многократно возрастает в кульминационный момент, когда Служкин и Маша с отвесной скалы напряженно следят за катамараном (никому не пожелаешь пережить такое бремя бессильной ответственности), на котором «отцы» самостоятельно штурмуют Долган.

В каждой из частей фильма рядом со Служкиным – разные герои. В первой – жена Надя (Елена Лядова), своими справедливыми уколами в адрес Служкина похожая на него самого, живущая без любви и угнетенная необходимостью тянуть на себе семью, терпеть пьяные выходки мужа-«шута»; школьный друг Будкин (Александр Робак)– в фильме он помощник депутата – пронырливый, наглый, но одновременно обаятельный персонаж, «свой парень»; Сашенька (Евгения Крегжде)– эмоциональная и влюбчивая заведующая детским садом; Кира (Евгения Брик) – эффектная и несчастливая молодая женщина, знающая (а точнее – набивающая напускным высокомерием) себе цену. Как типичный книжный детектив-самоучка она за полминуты выкладывает Служкину свои, в общем-то верные, догадки о его целях и мотивах.

Елена Лядова в роли Нади

Никто из женщин не томится по Служкину, не видит в нем героя.

Настоящая любовь встречает Служкина во второй части, где он оказывается в окружении школьников. Здесь до конца раскрывается он, здесь проявляются и определяются характеры ребят, решившихся отправиться с Географом в рискованное приключение. Один из самых запоминающихся подростков – Градусов (Андрей Прытков), в начале фильма – мерзкий тип, пакостник, обитатель последней парты, хам и чудовище, в конце – надежный друг и помощник Географа, уверенно принявший на себя руководство маленьким отрядом одноклассников, бесстрашно и благополучно проведший катамаран через смертельно опасный Долгановский порог.

Как и в романе, идиллии в конце фильма нет. Служкин обречен на то, чтобы быть низвергнутым не только из Географов, но и из географов с маленькой буквы. Свое дело он сделал: подарил ученикам восторг преодоления, счастье свободного полета. Как они распорядятся этим подарком, воспользуются ли им, сохранят ли поход как одно из лучших воспоминаний, или забудут, или предадут, – покажет жизнь.

По словам Велединского, на премьере в США коренные американцы много смеялись, а «русские» – смеялись и плакали. В этом нет противоречия: фильм «Географ глобус пропил» – и веселый, и грустный одновременно. По-советски добротный, качественно сделанный, по-постсоветски честный и горький.

Ну, а пермяки на премьере дышали с фильмом и героем в унисон: радостно узнавали знакомые картины, охотно откликались на прицельные иронические выпады в собственный адрес, грустили и смеялись над героями и над собой, над всей своей путаной, бестолковой, трудной и все-таки осмысленной, хранящей надежду жизнью.

Окуная зрителя в ледяной поток горной реки и вздымая его над непроницаемо холодной и прекрасной тайгой, погружая в серые будни отдаленного района угрюмого провинциального города, заманивая в лабиринты ржавеющих от невостребованности кораблей, над которыми вечным взрывом расплывается в затуманенном небе бледное солнце, Велединский не фальшивит, не лукавит, не умаляет и не преувеличивает.

Такая она, Пермь. Такая.

А с высоты служкинского балкона открывается не только затон с умирающими в нем кораблями, не только обветшалые дома у реки, сгнившие сараи и грязные дороги городской окраины – открывается Россия, в которой и десять лет назад, и сейчас сквозь грязь и неустроенность, одиночество и беззащитность душа рвется ввысь, вдаль – туда, где можно распрямиться, чтобы почувствовать:

Я свободен, словно птица в небесах.

Я свободен, я забыл, что значит страх.

Я свободен – с диким ветром наравне.

Я свободен – наяву, а не во сне!

Знаменитая рок-баллада В. Кипелова стала очень точным камертоном фильма, и жизни, в нем запечатленной, и героя, который, несмотря на все свои закидоны, учился и учил свободе и любви.

P.S.

В дополнение – два коротких диалога пермских зрителей.

Диалог 1.

После премьеры 19 октября мы с коллегами возвращались домой в свой родной микрорайон Водники (во всей своей красе показанный в фильме).

Выходя из такси и наступив в густую жижу дороги, одна из нас вскрикнула:

— Ой, девочки! Осторожнее! Тут грязь!

— Так ведь это НАША грязь... – прозвучало в ответ.

— Это ты про дорогу или про кино?

— Это я про дорогу. И про кино…

Диалог 2, подслушанный утром 17 ноября в местном автобусе:

— Ты на «Географа» ходил? Ты че? Сходи! Ведь на районе снимали у нас тут. На районе, слышь?! На Водниках. Весь затон, все видно хорошо, как вот отсюда. (Показывает рукой в окно автобуса.) На всю Россию, прикинь: заходишь в кино – и на всю Россию фильм. Там нормальный пацан еще из 83-й школы снимался.

— А про че фильм?

— Да, бухарик там этот пришел в школу, такой же, как…

— И че?

— Да че ты понимаешь ваще? Ты в первой школе не учился ваще, но ВСЕ там учились, понял? Кроме тебя – ВСЕ! Че я тут зачесываю стою, для кого?..

Вот что значит – по-настоящему народный фильм).

-----

1. См. статью «Снимается географ или один день Старых Водников в свете софитов»//Филолог. Выпуск №17/ http://philolog.pspu.ru/module/magazine/do/mpub_17_342

2.См. отзывы о пермском спектакле «Географ глобус пропил»:

Г. Ребель. Он это, он! / Филолог. 2013. № 23 / http://philolog.pspu.ru/module/magazine/do/mpub_23_492

Н.Нестюричева. «Он был рожден, чтобы бежать…» /http://philolog.pspu.ru/module/magazine/do/mpub_23_493

И.Губин. «Живые-то мальчики хоть остались?» / http://philolog.pspu.ru/module/magazine/do/mpub_23_494

Наша страница в FB:
https://www.facebook.com/philologpspu

К 200-летию
И. С. Тургенева

Архив «Филолога»: